Народы. Расы. Культуры

Приведем несколько конкретных примеров, иллюстрирующих эти общие положения. Так, в раннефеодальную эпоху все только что описанные процессы были очень характерны для многих стран Северной Африки, где параллельно с их исламизацией местная социальная верхушка отрывалась от народной культуры и вступала на путь арабизации. В позднефеодальное время, в особенности в XVII–XVIII вв. н. э., в большинстве стран Европы феодальная знать, почти полностью оторвавшись по образу жизни от народа, говорила на французском языке и всячески подражала нравам и обычаям, сложившимся у французской знати. Такое подражание после реформ Петра Первого широко распространилось и среди верхушки русского дворянства. В феодальную же эпоху наиболее часто возникали общества, где в результате завоеваний почти совпадали основные линии классовых и этнических различий. Так, например, в Латвии и Эстонии, еще в ХIII в. захваченных немецкими крестоносцами, крепостными крестьянами было коренное латышское, эстонское и ливское население, а помещики-феодалы принадлежали к иноземцам — немцам, датчанам, шведам, отчасти к полякам. Подобно этому в средневековой Ирландии крепостными были ирландцы, долгое время сохранявшие кельтский язык, а помещиками — в большинстве случаев англичане, говорившие на своем языке. В Индонезии вплоть до XV в. высшая знать многих феодальных государств, частично происходившая из Индии, пользовалась санскритом и другими индийскими языками, в то время как закрепощенное крестьянство говорило на различных языках индонезийской группы.

В советской политической и научной литературе для обозначения этносов рабовладельческого и феодального периодов обычно употребляется один и тот же термин — «народность». Надо, однако, иметь в виду, что в каждой новой социально-экономической формации (в том числе и в феодальной) наряду с характерными именно для нее типами этнических общностей продолжают существовать также общности, сложившиеся в предыдущие эпохи. Так, например, в состав русского феодального государства XV–XVIII вв. входили самые различные группы племен, расселенные на огромных пространствах от Поволжья до Тихого океана. Когда русские люди, перевалив через Уральские горы, начали освоение Сибири, они встретились там с многочисленными народами, которые по своей этнической структуре в большинстве случаев представляли собой группы родственных племен. Такими были манси (вогулы) и ханты (остяки) Зауралья и Западной Сибири, различные группы самодийских и тунгусских племен, а также уже знакомые нам палеоазиаты, эскимосы и алеуты. Аналогичные процессы включения в состав феодальных государств народов, сохранивших многие особенности первобытнообщинного строя, наблюдались и во многих других странах. Так, в Индии, Южном Китае, Индокитае, Индонезии и на Филиппинах крупные народности с развитыми феодальными отношениями заселяли главным образом плодородные долины больших рек и морские побережья, в то время как в горных районах жили небольшие этносы, до последнего времени полностью или частично сохранившие племенную структуру.

Очень характерно для феодальной эпохи также существование этнических общностей различных порядков и тесно связанное с этим многоступенчатое этническое самосознание, которое было обусловлено натуральным хозяйством и политической раздробленностью этого периода истории, когда каждая отдельная экономически почти замкнутая сельская община считалась в первую очередь принадлежащей к своему княжеству, возглавлявшемуся «своими» феодалами. У многих народов, особенно кочевых, это, локальное самосознание сочеталось еще с пережитками сознания племенного и даже родового. Наряду с ними существовало, однако, и ясное сознание принадлежности к более крупным территориальным общностям, к населению «своей», родной земли, которой владел хотя бы формально верховный феодал — великий князь, царь или король.

Русские люди всегда сознавали неразрывную связь с родной Русью, французы с Францией, немцы с Германией. Но в период феодальной раздробленности XIII–XV вв, — отдельные местные группы русского народа, оставаясь русскими по своему этническому самосознанию высшего порядка, в то же время чувствовали себя москвичами, тверичами, рязанцами, новгородцами, псковичами и т. п. Точно так же французы в средние века осознавали себя не только французами, но и гасконцами, савоярами, лотарингцами, нормандцами, а немцы — не только немцами, но и баварцами, саксонцами, вестфальцами, голштинцами и т. п. Локальное самосознание постепенно уступает своё место общенародному.

НАЦИИ И НАЦИОНАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОБЩНОСТИ