Нартов

Петр I, как это хорошо знал Нартов, считал себя владельцем только наследственного имения в Новгородской губернии, где у него было 800 крепостных. В своей частной жизни он сообразовывался со сравнительно небольшими доходами с этого имения и не пользовался государственными средствами для личных нужд. После смерти Петр I не оставил ни капиталов, ни драгоценностей.

Теперь Нартов видел иное: безудержную роскошь императрицы и ее двора за счет неистового грабежа государственных средств. В строгом, суровом петровском городе стали жить так широко, что испанский посланник герцог де Лирия по этому поводу писал: «Я был при многих дворах, но могу уверить, что здешний двор своею роскошью и великолепием превосходит все богатейшие дворы, потому что здесь все богаче, нежели в Париже». А дела в стране шли все хуже и хуже. И это тоже видел Нартов. Как человек государственного ума, он не может мириться с таким положением и начинает накапливать силы для борьбы против немецкого засилия в науке. Продолжая изыскивать способы сберечь и развивать свою машиностроительную лабораторию, Нартов добился того, что к нему были направлены ученики Михайло Семенов и Петр Ермолаев, работавшие затем вместе с ним долгие годы. Он начал изготавливать приборы для научных исследований, последовательно превращая свою токарную лабораторию в базу для развития русского приборостроения. В июле 1731 года Нартов был занят изготовлением приборов для научных наблюдений профессора Академии наук Делиля, продолжал делать детали новых станков, все шире применяя станки для производственных целей.

В эти трудные годы Нартов приступил к одной из самых важных своих работ, составившей впоследствии драгоценный вклад в историю русской культуры. Он решил написать вторую книгу, обобщить в ней весь свой опыт по строительству станков. Книга должна была содержать и разработанные им научные принципы, и технологию станкостроения, и инженерные описания с чертежами всех станков, изобретенных и построенных им лично и его товарищами.

Нартов готовил книгу для печати. Свои достижения в технике строительства станков он хотел сделать известными и доступными всему народу. Но когда часть текста и чертежи уже были готовы, работу пришлось внезапно прервать.

В сентябре 1733 года Нартов был вынужден снова покинуть Петербург, надолго расстаться с токарной лабораторией. Он получил приказ отправиться в Москву для постоянной работы на монетных дворах.

Проходили годы, и все его начинания срывали. Не только был похоронен проект Академии технических знаний, но и самая лаборатория все время находилась под угрозой уничтожения. Нартову не дали возможности закончить триумфальную колонну. Работе над первой русской книгой по машиностроению помешали так, что только через четверть столетия он смог закончить свое «Ясное зрелище машин».

Ближайший товарищ Петра Великого, вместе с которым он годами работал в токарне, Нартов был вынужден сносить унижения, терпеть издевательства, видеть, как последовательно срывается все, что он начинал. В этих условиях особенно ярко проявился характер петровского механика. Он повел дело так, что и этот крутой поворот в своей личной жизни превратил в новый подъем к высотам науки и техники.

В ненавистные для русского сердца годы бироновщины Нартов вопреки всему, по своей воле и своими силами поднялся так, что стал первым русским ученым в области технических наук, создателем первого русского научного центра для развития техники.

Глава седьмая В КРЕМЛЕ И НА МОНЕТНЫХ ДВОРАХ

колокольни Ивана Великого и древних соборов в Московском Кремле стоит колокол. Беспримерен его вес — более двухсот тонн. Мировая история все еще не знает отливки из цветного металла, хотя бы отдаленно близкой к нему по размерам. Вес самых крупных колоколов за рубежом не превышает пятидесяти-шестидесяти тонн. Народ не случайно дал кремлевскому гиганту имя «Царь-колокол».

Изумителен он и по самому качеству литья. Форма и художественная отделка столь великолепны, что современные знатоки литейного дела, глядя на Царь-колокол, призывают учиться у наших предков.

Голоса Царь-колокола никогда никто не слышал. Семь продольных сквозных трещин пронизывают теперь его тело. Перед ним стоит отколовшаяся глыба. Она весит около семисот пудов.

Почему же никогда не раздавался благовест дивного творения русских литейщиков? Кто виноват?

Документы, найденные нами, дают точный ответ. Царь-колокол молчит по вине тех, кто пренебрег знаниями Нартова.

В сентябре 1733 года Нартов приехал в Москву для постоянной работы в должности асессора второй экспедиции Монетной Конторы, руководившей монетным делом в древней столице. В его обязанности входило ведение всеми механизмами, машинами и инструментами. Теперь мы сказали бы, что Нартов был назначен главным механиком московских монетных предприятий.