Нарцисс в цепях

— А почему бы не спросить Нимир-Раджа?

Ричард посмотрел на меня вопросительно. Я пожала плечами.

— Спроси его, Джейкоб, — велел Ричард. Кровь почти перестала капать у него изо рта.

— Ты не против, если Ульфрик будет трахать твою Нимир-Ра?

У Джейкоба все еще хлестала кровь как из недорезанной свиньи. Грудь, живот, даже перед шортов пропитались кровью.

— Я согласен на все, что пожелает Анита, лишь бы она оставалась моей Нимир-Ра и возлюбленной.

— И ты готов делить ее с другим мужчиной? — спросил Джейкоб недоверчиво.

— С двумя другими мужчинами, — ответил Мика.

Тут почти все на него уставились. Я тоже посмотрела, но в основном меня интересовала реакция других, в особенности Ричарда. У всех был вид шокированный, у Ричарда — задумчивый, будто Мика сделал наконец что-то такое, что ему не противно.

— Она — слуга-человек Мастера Города. То, что она моя Нимир-Ра, этого не отменяет. Я ощущаю метки, которые их связывают, и это не такая связь, которая может порваться, как и метка, связывающая ее с Ульфриком.

— Ее с Ульфриком не связывает ничего, кроме ее собственного упрямства. И его упрямства, — не сдавался Джейкоб.

— Ты так думаешь? — спросил Мика.

Джейкоб заколебался. Кровь из носа наконец стала останавливаться.

— Если ты думаешь, что у них есть особая связь, значит, ты видишь то, чего я не вижу.

— Чего никто из нас не видит. — Это добавила Пэрис, протолкавшись в передние ряды.

— Я — Нимир-Радж. Конечно, я вижу то, чего не видите вы.

Это была просто констатация факта.

— Но я — Гери, третий от трона в нашей иерархии.

— Вот Ной, он у нас третий после меня. Думаю, если его спросить, он скажет, что тоже не видел того, что видел я. Третий после Нимир-Раджа или Ульфрика — это не то же самое, что первый.

Я подавила в себе желание благодарно взглянуть на Мику. Мы еще находились на опасной территории, и до края ее было далеко.

— Не может быть, чтобы ты собирался делить лупу с двумя мужчинами, — заявила Пэрис. Она пробилась вперед и встала перед Ричардом, повернувшись ко мне спиной. Это было либо оскорбительно, либо глупо. Может быть, и то, и другое.

Ричард поглядел на нее с трона, и взгляд этот не был дружелюбным. Мне почему-то показалось, что у Пэрис все равно мало шансов стать лупой — по крайней мере если выбирать будет Ричард. Я бы могла ей сказать, что секс — это не ключ к сердцу Ричарда. Нет, он очень любил это занятие, но не так, чтобы считать его главным, особенно если секс мешал тому, что он действительно считал главным. Это была ошибка — или одна из ошибок, — которые допускала по отношению к Ричарду Райна. Она его тоже никогда по-настоящему не понимала.

— Но ты не можешь по произволу решать, что нам в этом вопросе не нужно голосование, — сказал Джейкоб.

— Ошибаешься, могу.

Я встала рядом с Джейкобом:

— Это и значит быть Ульфриком, Джейкоб.

— После всех этих прекрасных разговоров ты возвращаешься к диктатуре, — бросил он.

— На сегодня достаточно, что Анита — моя лупа, и это не будет изменено. Все остальное можем обсудить потом.

— А я говорю, что мы поставим на голосование, хочет ли стая возврата к диктатуре, — не сдавался Джейкоб.

— Если тебе не починят нос, он так и зарастет кривым, — напомнила ему я.

— А ты не лезь, — окрысился он на меня.

Ричард подозвал мужчину с короткими каштановыми волосами и аккуратными усиками. Тот скинул с плеч рюкзак и начал вытаскивать оттуда медицинские инструменты.

— Почини ему нос, — сказал Ричард и обернулся к Сильвии. — Когда его перевяжут, возьми несколько человек и сопроводите Джейкоба в темницу.

По толпе прошел говор. Ясно слышимый голос, мне не знакомый, заявил:

— Не имеешь права!

Ричард обвел глазами толпу, и она затихла. Сила выходила из него, клубясь, как невидимый обжигающий туман, обволакивающий кожу и затрудняющий дыхание. Члены стаи уклонялись от взгляда, некоторые даже падали на землю, принимая позы подчинения — тело прижато к земле, глаза вверх, руки и ноги в кучку, маленькие и беспомощные, просящие только их не трогать.

— Я здесь Ульфрик. Тот, кто с этим не согласен, имеет право вызвать на бой вышестоящего, потом следующего, пока не станет Фреки, а тогда объявить себя Фенриром и бросить вызов мне. Если он убьет меня, то станет Ульфриком, и тогда может устанавливать любые правила, которые ему вздумается. А до того все на хер заткнитесь и выполняйте мои приказы.

Кажется, я никогда не слышала, как Ричард матерится. Молчание можно было резать ножом. И разрезал его Джейкоб, как я и знала. Он отпихнул усатого доктора, который пытался прикрыть его нос чем-то вроде марли.

— Вернулась Анита, и у тебя снова появился хребет? И она будет вместо тебя убивать и пытать, как Райна для Маркуса?

Кулак Ричарда невозможно было проследить глазом. Только что Джейкоб стоял, и вот он лежит на земле, закатив глаза под лоб.

Ричард повернулся к остальным. Торс его был разрисован кровью, волосы горели в свете факелов витой бронзой. Глаза у него стали волчьими, янтарными и казались золотистыми на фоне более загорелой чем обычно кожи.