Нарциссы для Анны

Анна встала и усталым медленным шагом, словно только что очнувшись от вещего сна, вышла из шатра. Сын и дочь ждали ее возле костра.

— Ты плохо себя чувствуешь? — забеспокоилась Мария, видя как она бледна и взволнована.

— Нет. Я просто устала. Поехали домой. Завтра я вылетаю в Рио.

5

Ясным солнечным утром 31 января самолет ДС-20 компании «Алиталия» мягко спланировал на центральную посадочную полосу международного аэропорта в Рио-де-Жанейро. Когда Анна появилась в проеме выхода из салона первого класса, у подножия трапа, кроме Немезио и Джулио, встречавших ее, стоял и начальник аэропорта. Джулио и Немезио горячо обняли ее, чиновник учтиво поцеловал ей руку.

— Я рад снова видеть тебя, сестренка, — сказал ей Джулио. Это был красивый мужчина с открытым приветливым лицом и каштановой шевелюрой, очень похожий на отца.

— Ты, как перелетная птичка, — пошутил Немезио, — туда-сюда через океан.

— Что делать, если вы оба так неотразимы, — ответила она.

— Но у тебя усталый вид, — забеспокоился Немезио. — Как чувствуешь себя? — Этот бывший циркач и бродяга давно отяжелел, а волосы его поредели. Непобедимый Урсус, гимнаст, красивый и стройный, как принц, он сделался грузным медлительным господином, но не лишенным все же изящества и обходительности.

— С дороги, наверное, — сказала Анна. — Да и года уходят, — добавила с грустью она.

Быстро уладив таможенные формальности, они сели в белый шестиместный «мерседес» и направились в Марику, где жил Немезио. Скоростная асфальтовая автострада голубоватой змеей вилась между зеленых виноградников и полей. После холодной миланской зимы Анна с удовольствием подставляла лицо ласковому теплому ветерку.

— Я очень переживал, узнав о смерти твоего отца, — сказал Немезио. Анна кивнула, ничего не ответив, ведь перед лицом смерти банальными становятся даже самые торжественные слова.

Джулио нежно поцеловал ее в щеку.

— Ты могла бы привезти и ребят, — сказал он с легким упреком. Он был очень привязан к своим племянникам.

Как только они добрались до виллы и слуги занялись чемоданами, а Джулио ушел по своим делам, Анна сразу же уединилась в его кабинете с Немезио.

— Я сказала тебе неправду, — призналась она.

— Ты о чем? — удивился он.

— Относительно отдыха. — Она уже не старалась скрыть свое волнение и озабоченность. — Я приехала не отдыхать.

— Хочешь открыть у нас какое-то дело?

— Нет, Немезио, совсем не это. Почему ты скрывал от меня, что ты мой отец?

Изумленная улыбка разлилась по его лицу.

— Ого, вот это да! Просто прекрасно! — воскликнул он. — Я твой отец! Откуда ты это взяла и почему ты спрашиваешь меня об этом только теперь?

— Прежде я этим не очень интересовалась, — сказала она. — Но с некоторых пор это становится важным. — И она поведала о своем разговоре с министром, об угрозах шантажа с его стороны.

— Нет, — серьезно заявил Немезио. — Этот человек говорит неправду: не я твой отец.

— Послушай, — сказала Анна, — не нужно меня обманывать. Я не хочу, чтобы шестидесятилетний мужчина клялся на Библии или на могиле своих предков, что он не мой отец. Есть факты. Меня зачали в июле 39-го года. Твои письма показывают, что именно в этом месяце ты и моя мать… ну, в общем, что у вас было сношение.

— Может, и два. — Лицо Немезио озарилось широкой улыбкой. Он вспомнил луга вокруг Кьяравалле, старую остерию с навесом из вьющихся растений, журчание светлой воды в канале и густую траву в тени тополей. Прошло сорок с лишним лет, но день этот остался в его памяти навсегда.

— Мне кажется, ты выбрал не самый подходящий для шуток момент, — рассердилась Анна. — Мне нужно неопровержимое свидетельство, Немезио. Абсолютно неопровержимое, — ее тон стал умоляющим, — а не ответ, который оставляет место для сомнений. Во всей этой истории, полной загадок, единственное конкретное свидетельство принадлежит моей матери. В то время как все, включая меня, были уверены, что я дочь Чезаре Больдрани, она открыла мне, что ты — мой отец.

— Мария, — завороженно прошептал Немезио. — Какая необыкновенная женщина! Я не знал, что она была в этом убеждена.

— Это ничего не меняет, — сказала Анна, все больше убеждаясь, что напрасно она прилетела сюда. Странно, что она с ее трезвым умом поверила в какие-то цыганские пророчества.

— Лично мне, — заметил Немезио, — это обстоятельство скорее льстит. Зачем бы я стал скрывать от тебя?

— Если у тебя есть уверенность, — коротко отрезала она, — я бы предпочла, чтобы ты мне это сообщил. Поговорим начистоту. Я люблю и уважаю тебя, но я хочу получить ясный ответ. Как бы то ни было, но пора раз и навсегда закрыть эту тему.

Летнее бразильское солнце проникало сквозь переплетения тропических растений. В парке, который окружал виллу, звенел птичий щебет и слышалось журчание фонтана.