Нарциссы (СИ)

- Но ведь ты была в отчаянии, это естественно! Он пообещал тебе слишком много всего, и ты в это поверила всем сердцем!

Юля закрыла глаза, сжала губы. Сердце колотилась в унисон с колесами, рвалось из грудной клетки.

- Я пыталась убить себя, - сказала Юля.

На мгновение в вагоне повисла тишина, и даже колеса, казалось, перестали стучать. Юле подумалось, что у нее заложило уши, словно она вновь наглоталась таблеток и утратила связь с реальностью. В какой-то степени так и было – Юля перестала ощущать реальность в этом сумасшедшем поезде, несущемся на сумасшедшей скорости. Она словно раздвоилась, и ее зажатая, холодная и мертвая часть исчезла, а осталась только все еще живая, все еще жаждущая жизни часть.

- Я просто хотела умереть, но у меня ничего не получилось. Мать пришла раньше с работы и увезла меня в больницу. Я провалялась сутки в коме, но зачем-то пришла в себя. С одной стороны это был глупый и эгоистичный поступок, которым я причинила невыносимую боль человеку, который был для меня самым дорогим. Но с другой стороны, я ни о чем не жалею. Разве что о том, что не умерла тогда.

Он взял ее руки в свои и крепко сжал. Со стороны они были похожи на парочку влюбленных, но на самом деле в этом жесте не было никакой романтики. Они оба эта чувствовали. Они держались за руки и смотрели друг на друга, словно силясь разглядеть души друг друга в этой темноте. Мелькали огни станций, на миг освящая их лица вспышками, и Юля видела его глаза – большие глаза цвета пасмурного неба, а он видел ее глаза – зеленые, цвета пожухлой листвы, цвета чайной заварки. Но секунда – и в вагоне снова становилось темно, и были только мягкие очертания лиц, которые со временем, спустя годы, безвозвратно сотрутся из памяти.

- Я рад, что ты не умерла тогда, - сказал он.

Сердце Юли подпрыгнуло, по спине побежали мурашки. Она ждала каких угодного слов, но только не этих. Она сказала человеку, которого знала три часа, что недавно пыталась убить себя, а он ответил, что рад тому, что она осталась жива. Человек, который знает ее три часа, рад, что она жива. Нет, не может быть. Не может быть, чтобы она знала его всего три часа. Она всю жизнь его знала. Она знала его когда-то давно, возможно в прошлой жизни или в параллельной Вселенной, но она всегда знала этого странного парня из сумасшедшего поезда. А он всегда знал ее.

Так стерлись последние границы реальности, так они стали друг для друга самыми близкими людьми, так просто, в один момент. И Юля не верила, что наступит утро, придет рассвет, и этот парень сойдет с поезда, просто исчезнет из ее жизни. Из ее жизни просто не может исчезнуть то, что было там всегда.

- Ты очень смелая, - говорил он. – Я бы никогда не смог решиться на подобное, хотя мысли у меня такие возникали не раз. Иной раз жизнь казалась мне такой пустой, что я не видел смысла в ее продолжении, но потом как будто отвлекался на какие-то повседневные дела и забывал о том, что жизнь пуста. А ты смогла переступить черту. Ты… ты только не подумай, что я хвалю твой поступок и советую тебе повторить его или что-то в этом роде.

Юля усмехнулась.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, не беспокойся.

Она продолжала безотрывно смотреть на своего спутника и думала о том, что несколько часов назад ее жизнь была пустой, несколько часов назад она не могла улыбаться, она с трудом могла шевелиться и говорить, а теперь она вдруг перестала ощущать пустоту в груди, равнодушие ко всему окружающему покинуло ее сердце, и Юля вновь ощутила себя живой. Такой же живой, какой она была до того, как узнала, что Виктор Валентинович собирается бросить ее.

И сердце ее стучало, и Юля никак не могла поверить, что одна встреча может настолько перевернуть сознание, перевернуть все внутри. Неужели какой-то парень мог просто так взять и оживить ее?

- Что? – спросил он. – Что ты так смотришь на меня?

- Я… – Юля вздохнула. – Просто я как-то странно себя чувствую. Я говорю тебе такие вещи о себе, которые никому не говорила. Мне вообще не свойственна внезапная откровенность. Я всегда была замкнутой. И… меня немного пугает мое поведение.

Он улыбнулся.

- И я такой же. Всегда был замкнутым. Ни с кем из своих так называемых друзей я никогда не говорил о Кате, никому не изливал душу. Поэтому, если тебе станет от этого легче, то я тоже чувствую себя немного странно.

- Тогда что же с нами происходит? Неужели у нас какой-нибудь синдром «случайных попутчиков»?

- Не думаю, - ответил он серьезно. – Я не верю в случайности.

- Я тоже, - ответила Юля, и тогда это действительно было еще правдой. – Значит… ты на самом деле не осуждаешь меня за то, что я сделала?

- Нет, не осуждаю, - ответил он, и они больше не возвращались к этой теме.

Секунду они молчали, а потом Юля спросила:

- Ты ведь не проваливался в люк, правда?

Он с улыбкой покачал головой.

- Нет. Я это выдумал, пока ты ходила в туалет. Ты была такой грустной, что мне хотелось как-то разговорить, развеселить тебя.

Юля пристально смотрела на него.

- Спасибо тебе. Спасибо.