Нарты. Эпос осетинского народа

И вот к рассказу приступил Сахуг:
«Взяв на охоту много стрел и лук,
Вошел я раз в безлюдное ущелье.
Недалеко от входа в подземелье
Звериный след заметил я снаружи,
Но зверя самого не обнаружил.
Тогда пошел я по его следам
И, гору обойдя, увидел там
Зияющую пасть пещеры темной.
Спокойно в ней лежит олень огромный,
Вокруг него резвятся и шалят
Две дюжины веселых оленят.
В оленя я хотел пустить стрелу,
Однако не был расположен к злу,
И оленят мне очень жалко стало:
Без матери что их бы ожидало?
И опустил я вовремя свой лук.
Но голод причинял мне столько мук.
Я принужден его был утолить
И олененка одного убить.
Я так и сделал. Пущеной стрелой
Сражен был олененок молодой.
Я приготовил из него шашлык.
Но чудо совершилось в тот же миг:
В неугасающем огне заката
Слились в одно олень и оленята
И превратились — странен, право, свет! —
В красавицу, которой равной нет.
От смеха девы горы задрожали,
Глаза ее, как молнии, сверкали.
Я воспылал неистовым желаньем
Поцеловать волшебное созданье.
О, на кого падет счастливый случай?
Кто девушку чудесную получит?
Я замер весь, когда от чернобровой
Услышал вдруг приветливое слово:
«Зайди в мой дом, будь гостем дорогим
И знай, тебя я предпочла другим».
Я принял ласковое приглашенье.
Меня в пещере ждало угощенье.
Смеясь, она хитро меня спросила:
«Чего ты хочешь с самой большей силой?
Когда б свершилось все, что ты желал,
Кого бы ты себе облюбовал?»
Воскликнул я: «В моей бы было власти,
Я лишь с тобою разделил бы счастье!»
Она с улыбкой возлегла на ложе.
Но, видно, нас преследовал гнев божий:
Красавица наутро умерла.
Меня потеря в ужас привела.
Когда я успокоился немного,
Запала в сердце страшная тревога:
«Как хоронить ее? Здесь склепа нет»
Тогда пришел на ум один ответ:
«Тебе здесь оставаться не пристало.
Ты мертвую накроешь покрывалом,
А сам уйдешь. Путь у тебя прямой».
Но лишь собрался я уйти домой,
Вдруг обратился труп ее в змею
Окаменевший, я пред ней стою.
Змея, шипя, меня схватила смело
И разорвала на две части тело,
Часть нижнюю забросила на скалы,
А верхнюю на камке распластала.
Я всю неделю умирал от мук.
Ни мертв, ни жив, ловил я каждый звук
И мог ли нартом я себя назвать,
Когда руки не мог я приподнять?
Но для того, чтобы не умер я,
Вновь обратилась в девушку змея
И с горечью сказала: «Ну, Сахуг,
Сын славных нартов, натерпелся мук?
Пускай в тревогах пронесутся дни,
Но этот день ты в памяти храни».
И вновь она таинственною силой
Две части тела воссоединила,
Опять накрыла стол в знак примиренья
И так сказала в горестном смятенье:
«Открыла душу я тебе в волненье,
А ты ответил на любовь презреньем,
Ты без охраны бросил труп супруги,
Не выстроил западза для подруги.
Теперь — да будет мир душе твоей! —
Иди и помни семь печальных дней,
И в будущем ты поступай иначе,
Тогда терпеть не будешь неудачи».
Так кончил свой рассказ Сахуг бывалый,
За ним Хамыца очередь настала.