Нарушай правила

Меня с дикой легкостью засасывает его взгляд, эти глаза, которые намного более красноречивы, чем слова.

– Пойду удостоверюсь, что прислуга наводит порядок и вся еда убрана, – говорит бабушка, поднимаясь со стула и направляясь к выходу. – Дверь не закрывайте.

Когда мы остаемся вдвоем, Дерек приподнимает одеяло.

– Подвинься, я хочу сесть рядом.

– Но бабушка сказала…

– Знаю. Подвинься.

Я так и делаю. Мне приятно, что он здесь, рядом со мной, но хотя физически мы очень близко, умственно бесконечно далеко друг от друга. Я снова включаю телевизор и стараюсь разрядить обстановку.

– Заведу и у себя в комнате телик. Такой класс.

Долгое время мы молчим. Идет фильм, но я не вникаю – присутствие Дерека рядом мешает.

– Ничего у нас не было с той девицей, с которой ты меня сегодня видела, – говорит он. – Она хотела уйти со мной наверх, сбежать с вечеринки, но я не согласился.

– Почему?

Он долго не отвечает. Потом берет пульт и убирает звук. Проводит рукой по волосам. Чуть дыша, я жду, чтобы он ответил. Повернувшись ко мне, он впивается в меня взглядом, глаза в глаза.

– Из-за тебя, – наконец говорит он.

Глава 47 Дерек

ПЕРВОЕ ПРАВИЛО ФУТБОЛА – не дать противнику понять план игры. А я свой план взял и раскрыл. Допустим, я без остановки думаю о девушке, но это не значит, что я тот парень, который наладит всю ее жизнь.

– Я не хочу сделать тебе больно.

– Все небезразличные мне люди делают мне больно, – говорит она. – Я уже привыкла.

– Но я не собирался становиться одним из них.

– Из-за того, что ты не хочешь связываться ни с кем, кто может испытывать к тебе настоящие чувства? – Эштин чуть кривит губы в беззащитной полуулыбке.

– Послушай, я прошел через всякое дерьмо, которое не могу выкинуть из головы… Пока не могу.

– Дерек, я тоже через дерьмо прошла. Почти всю жизнь только и делала, что разгребала его. – От отчаяния она всплескивает руками. – Мне приходится постоянно за все бороться, а вот ты никогда ни за что не борешься. Как будто все время наказываешь себя за какую-то неизвестную провинность.

– Точно. – С этой независимой девчонкой, играющей в футбол, чья выносливость повыше, чем у большинства парней, мне хочется делиться тем, о чем никогда никому не рассказывал. Вздохнув поглубже, я даю волю накопившемуся и изливаю душу.

– В день смерти мамы мне после уроков позвонила медсестра из больницы. Она сказала, что мама целый день про меня спрашивает. – Я откидываю голову назад и морщусь, потому что вспоминать чертовски больно до сих пор. Я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять и прожить тот день заново. – Эштин, первым делом я пошел на тренировку. Футбол был для меня важнее мамы… Важнее всего. Когда я наконец добрался до больницы, ее уже не было в живых.

Два дня спустя я стоял и смотрел, как мамин гроб опускают в землю. Как же я ее подвел. Смерть наступила навсегда, она окончательна. И у меня никогда не будет возможности загладить свою вину перед мамой. После ее смерти я поклялся больше никогда не играть.

– Дерек, ты не виноват, что она умерла. – Эштин кладет ладонь на мою руку, тепло ее пальцев действует успокаивающе. Если бы в тот день у могилы она стояла рядом, я бы не чувствовал себя таким одиноким. А тогда я решил, что если перестать принимать близко к сердцу все и вся, то в конце концов прекратишь что-либо чувствовать. Это работало.

Пока я не встретил Эштин Паркер.

– Все будет хорошо, – говорит она. – Когда-нибудь. – Она забирается глубже под одеяло, кладет голову на огромную подушку, лицом ко мне, и берет меня за руку.

– Ты устала. Хочешь, я пойду?

– Нет. – Эштон не отпускает мою ладонь. Все еще держась за нее, она прикрывает глаза и впадает в дрему.

– К твоему сведению, – бормочет она, засыпая, – моя неделя в футбольном лагере была хуже некуда. Лэндон подговорил остальных, чтобы мне устроили саботаж, но у меня в голове все время крутились твои слова.

– Какие?

– «У тебя получится».

Пятница, тренировочная игра. Я уже на трибуне, сижу и наблюдаю за Эштин. Она понятия не имеет, что я здесь, а я стараюсь быть невидимкой, чтобы не узнали, – на мне темные очки и бейсболка, и сижу я, спрятавшись за группой родителей и за футбольными агентами.

Она сосредоточенно разминается на бровке. В первой четверти Эштин не пробила два филд-гола. Я специально наблюдал за холдерами. При приближении Эштин они наклоняли мяч, чтобы ее удар пришелся под неудобным углом. Многие родителя на трибунах смеялись и громко комментировали, что именно поэтому девочкам не место на футбольном поле.

Чем больше парни ей вредят, тем труднее мне удержаться, чтобы не выбежать на поле и самому не встать холдером – пусть Эштин покажет присутствующим, что достойна своего места здесь. Но ей бы такое не пришлось по вкусу: предпочитает сражаться сама за себя.