Нарушай правила

Рявкнув на одного из помощников, чтобы занялся Макнайтом, он хватает меня за грудки и тянет в пустой холл. Сейчас выгонит вон, думаю я, но вместо этого он подходит вплотную, как делал раньше, когда я здесь тренировался.

– Дерек, ты был примером для этих парней, – говорит он мне в самое лицо и, крепко держа за подбородок, так что я даже морщусь от боли, осматривает синяки. – Что с тобой происходит?

Я лишь пожимаю плечами.

– Где отец?

Опять ничего не остается, как пожать плечами.

– Где-то в океане.

Он кивает, будто папина служба как-то объясняет, почему я подрался.

– Слышал, тебя выперли из той академии в Калифорнии. Решил нажить неприятностей вместо футбола?

В дверях Эштин, в глазах злость и сожаление. За ней маячит бабушка со своим зонтиком.

– Ты понимаешь, что должен играть, не правда ли? – говорит Смарт. – Нельзя же просто взять и забыть все, над чем так усердно трудился.

– Я ничего не забыл, тренер. Просто больше не играю. И дело с концом.

– Дерек, твое дело не может кончиться, потому что оно еще даже не начиналось, – говорит он.

– Тренер, разговор окончен.

Я приехал бороться не за себя, а за Эштин. Я тут вообще ни при чем.

– Нет еще. Ты же знаешь, что мы не терпим драк, – говорит тренер. – Можешь драться на своей территории и в свое свободное время, но не у меня.

– Я уже уезжаю, – говорю я.

– Не уезжай. – Внезапно в холле появляется Макнайт, с ним несколько ребят. Его свита. Он протягивает мне руку. – Извини, дружище. Не держи зла.

Брезгливо качая головой, прохожу мимо. Когда уже открываю дверь, опять слышу голос Макнайта.

– Ничего, Дерек. Мы же знаем, ты просто боишься, что уже не соответствуешь своему легендарному статусу.

– Мой внук не боится, – вступает бабушка и на всякий случай тыкает зонтиком в направлении Макнайта.

Я крепко зажмуриваю глаза. Открыв их, смотрю на тренера Смарта. И на Макнайта со свитой. И на бабушку. И, наконец, на Эштин. Всем им любопытно, что я сделаю. В конце концов я делаю то же, что делал всегда с самой маминой смерти. Ухожу, не оглядываясь.

Глава 48 Эштин

НЕЛЬЗЯ ЖЕ ДАТЬ ЕМУ просто уехать. Это папа уезжает, когда ему трудно и надо вырваться. Но Дереку так легко сбежать я не дам, поэтому, когда он собирается отъехать, встаю перед машиной, загораживая дорогу.

– Чего тебе? – говорит он, опустив стекло.

– Вылезай из машины! – ору я.

Он подчиняется, и я, кипя от возмущения, решительным шагом подхожу к нему вплотную.

– Ты все испортил! – я не говорю, а реву от раздражения.

– Перестань кричать. – Он оглядывается по сторонам.

– Нет, не перестану, потому что ты меня здорово рассердил. Дерек, ты же знаешь, что я здесь из кожи вон лезу, только бы меня воспринимали по-другому, – ведь я девчонка. Бьюсь, чтобы доказать всем, что мне здесь место. – Меня захлестывают эмоции, и неважно, что мою тираду прекрасно слышно чуть ли не на сто метров вокруг. – Я бьюсь с первой секунды появления в «Элит». Как вдолбить в твою тупую голову: я не хочу, чтобы ты боролся за меня. Это выпячивает мою слабость. Мне нужно бороться за себя самой, иначе ничего не получится. Но, черт возьми, Дерек, когда уже ты будешь бороться за себя?

– Никогда.

У меня уже ком в горле.

– Мама уехала, когда мне было десять лет. Ей было на меня наплевать, и каждый день я продолжаю жить, зная это. Тебе повезло. Ты знаешь, что твоя мама тебя любила.

– Повезло? – Он коротко и цинично смеется. – Твоя мама хотя бы жива, ты можешь поговорить с ней. Знаешь, что бы я отдал, лишь бы поговорить с мамой всего одну минуту? Одну паршивую минуту? Я бы дал себе руку отрезать за минуту с ней.

– Чего ты хочешь от жизни? – спрашиваю я, надеясь, что он ответит на этот сложный вопрос. Это необходимо из него выудить. – Какая у тебя цель? Помимо деланого безразличия к чему бы то ни было, хотя я и знаю, что это полная чушь.

– Нет у меня цели.

Бред собачий.

– У каждого есть цель.

Он отводит глаза, зная, что если посмотрит на меня, то я загляну ему прямо в душу. Раны, которым давно пора зажить, все еще свежи из-за висящей на нем со смерти мамы огромной вины. Он продолжает наказывать себя за то единственное давным-давно принятое решение.

Да не может он не хотеть бороться за что-то… Глубоко внутри в нем живет простое, но сильное желание борьбы. И ему неимоверно тяжело подавлять инстинкты, но он все-таки упрямо являет собой бледную тень того, кем мог быть. Желание после школы пойти служить для Дерека – способ утолить дух борьбы, дух соревнования… Он полез драться за меня в общежитии, но ему не выиграть в моем конфликте с Лэндоном – это придется сделать мне самой.

Лэндон назвал Дерека трусом. Когда речь уже шла не обо мне, Дерек просто повернулся и ушел. Сейчас он с вызовом скрещивает руки на груди.

– Отойди пожалуйста, я поеду.

– Послушай меня, Дерек. – Понизив голос, я продолжаю тихо: – Случиться может всякое. Но жизнь продолжается, хочешь ты этого или нет. Люди умирают, хочешь ты этого или нет. Выкинь из головы эту чушь: что ты бросил футбол ради мамы. Она дала тебе жизнь. Неужели ты думаешь, что она допустила бы, чтобы твой дух умер вместе с ней?

– Не надо вмешивать сюда маму.