Нарушаю все правила

– Я слышал, мода на них возвращается, – ответил он.

Мать быстро глянула на него через плечо:

– Да? Ну ладно…

Этим утром, помогая родителям по хозяйству, Остин случайно вспомнил про старую электрическую фондюшницу, которую его матушка доставала иногда по случаю чьего-нибудь дня рождения или вечеринки с ночевкой, и рассудил, что вполне может дать ее Беатрис. Вот только он не хотел, чтобы об этом узнала мама. Тот факт, что он вернулся жить на родительское ранчо, вовсе не означал, что она должна знать обо всем, что происходит в его жизни.

Сообщение о том, что он живет с родителями, и без того, похоже, шокировало Беатрис, чтобы он еще спрашивал у матери совета или одобрения.

Снова занявшись овощами, мать спросила:

– А ты смотрел уже в старом большом сундуке, который в амбаре?

– Нет, – оторопело заморгал Остин.

Какого черта фондюшнице храниться в амбаре?

– Мы в прошлом году решили попытаться немного разобрать тут скопившееся барахло.

Остин едва сдержал глумливую улыбку. «Мы» означало исключительно отца. Избавление от всяческого барахла матушку обыкновенно не увлекало. Не то чтобы она была законченным скопидомом, но с каждой вещью у нее была связана какая-то своя история, отчего эти вещи превращались скорее в друзей, нежели просто в предметы быта. Забавный казус с кузеном Эйвери был ярким тому примером.

– Мы кучу неиспользуемых вещей сложили в сундук, чтобы сдать в секонд-хенд.

– Понял, – выпрямился Остин. – Спасибо.

– Обед через пятнадцать минут, – крикнула мать ему вдогонку, когда Купер уже вышел за дверь.

Ему понадобилось минут десять, чтобы откопать нужную вещь в настоящей сокровищнице всевозможных кухонных гаджетов, принадлежавших прошлому веку. Остин и понятия не имел, в рабочем ли состоянии прибор, – быть может, там понадобится замена всей электроцепи. Можно было, конечно, добыть фондюшницу и в интернете – но с этой получалось намного быстрее.

К тому же эта вещь была куда более личная. А все, что было связано с Беатрис, Остин ощущал как личное.

К тому времени, как он через заднюю прихожую вошел с фондюшницей в руках в просторную кухню, располагавшуюся в центре их большого фермерского дома, и отец, и брат, и его жена уже сидели за накрытым столом, смеясь и переговариваясь.

– О! Так ты ее нашел! – с нескрываемым восторгом воскликнула мать.

Остин прошел к высокому разделочному столу возле раковины и, поставив прибор, воткнул штепсель в розетку.

– Нашел, – отозвался он.

В то же мгновение на фондюшнице засветилась красная лампочка. «Да!!!» Котелок не мешало бы как следует отмыть – но это уже не главное!

– И надо же – еще работает! – удивилась миссис Купер.

Остин довольно улыбнулся матери:

– Ага!

– М-мда-а, семидесятые, Малой, не отпускают. Они еще в надежде взять реванш сердечным приступом.

Развернувшись и опершись задом о столешницу, Остин поглядел на брата. Клэйтон был старше его на пять лет. Лицом они были схожи, но комплекцию Клэй унаследовал от матери, будучи ниже и коренастее младшего брата. Остин же скорее был в отца – таким же высоким, худощавым, с длинными конечностями.

Когда требовалась какая-то тяжелая работа по хозяйству или появлялась возможность вместе выпить пива да поболтать, подтрунивая друг над другом, братья с удовольствием проводили вместе время.

– Это правда, – согласилась Джилл, невестка Остина. – Ох уж эти коварные бляшки!.. Если вы понимаете, что я имею в виду, – пошевелила она бровью. Но тут же широко улыбнулась, не сумев сдержать серьезный вид. Они с Клэем были вместе уже целую вечность, и Джилл так же, как все его семейство, любила прикалываться над другими.

– Слышь, Брайан? Поверить не могу, что этот агрегат до сих пор работает! – Маргарет прижала ладонь к груди, и это было верным признаком того, что у нее близко слезы. Такова была его матушка – просто удивительно, до смешного сентиментальной! – Ему ведь уже сорок лет!

Брайан бочком подобрался к жене:

– Ну да, а что с ним сделается!

Некоторое время они оба неподвижно глядели на сияющую лампочку, словно ожидая второго пришествия. Затем отец чмокнул мать в лоб и похлопал Остина по плечу:

– Ах, мой вфондюбленный сыр… сынок! Я не рассказывал тебе, какие у нас бывали жаркие фондю?

Остин поднял глаза к потолку, а Джилл с Клэем за спиной у них застонали от еле сдерживаемого смеха. Его отец любил шутку и хороший каламбур так же, как матушка любила от души поплакать. Впрочем, сейчас она тоже прыснула, уткнувшись носом в шею мужа:

– Да, в тот раз сыр был особенно острым.

– Трындец. Ну спасибо тебе, Малой! – раздраженно вздохнул Клэй. – Теперь весь обед только и будем слушать, что про сыр и фондю.

– Какая ерунда! – фыркнул отец. – Не сыром единым… Могу обойтись и без фондюшных изысков. Сырьезней будьте, мальчики.

В следующую секунду он взорвался хохотом, тут же, вслед за ним, рассмеялась и мама. Для человека, который пас верхом коров и держал в кулаке всё ранчо, их отец Брайан был редкостным шутником и балагуром.

– По-моему, лучше вовремя сбежать, – сказал Клэй жене. – Если нам еще хочется пожить.