Нарушаю все правила

– И ты не хочешь снова рвануть в большой город, стать, к примеру, полицейским детективом или специалистом в смежной области? Полицейский спецназ, полиция нравов? Или судмедэкспертиза?

– Не-а, – мотнул головой Остин. – За пять лет в Денвере я по уши наелся большого города. Так что я мог бы, конечно, ближайшие десять лет скакать по другим полицейским департаментам в поисках того же самого чувства, что испытываю, каждый день идя на работу в полицию Криденса, – или просто заниматься делом своей жизни.

– Ну… тебе виднее.

Переключив передачу, он траверсом спустился в лощину, то и дело поглядывая на задумчивый профиль Беатрис.

– Наверное, можно выдернуть мальчишку из маленького городка – но только не городок из мальчишки. Как, по-твоему?

Она хмыкнула в ответ:

– Ну, скажем, бывают вещи и похуже.

– Брюссельская капуста, например.

– Или кале, – усмехнулась Беатрис. – Я знаю, калифорнийке так не пристало говорить, но все же… Бр-р!

Оба расхохотались.

– Может, мне не хватает честолюбия, – сказал, отсмеявшись, Остин. – Но это примерно то же, о чем ты говорила сегодня Джилл. Что найти в жизни по-настоящему любимое дело – дар судьбы. И зачем тратить жизнь на то, чтобы искать нечто получше или… просто другое, если это, любимое, оказалось прямо перед тобой.

От ее пристального взгляда у Остина зажгло щеку. Но он не смел посмотреть в глаза Беатрис, потому что не был уверен, что говорит сейчас лишь о профессии, и боялся ее спугнуть.

Он уловил, как насторожилась Беатрис, когда к ним на манеже подошли его матушка с Джилл, так что огорошивать ее сейчас своими чувствами казалось Остину не самым разумным шагом. Беатрис напоминала ему пугливого жеребенка: одно неосторожное движение – и она убежит.

– Не думаю, что честолюбивые стремления непременно должны быть какими-то заоблачными или… замысловатыми, или постоянно предполагать новую цель. Профессиональные амбиции ведь могут и не иметь большого размаха.

– Но только не для тебя, – мягко улыбнулся он ей. – Это ж ты у нас так метила в угловой кабинет, верно?

Беатрис издала резкий смешок.

– Честолюбие порой бывает очень вредно.

В ее словах звучали горечь и сожаление, и Остину показалось, что этот ее мрачный настрой словно когтями впился в его душу. Внезапно все вокруг словно померкло – но вовсе не из-за того, что солнце окончательно сошло за горизонт. Требовалось срочно разрядить атмосферу.

– А что еще для тебя вредно?

– Загорать с десяти и до трех дня, употреблять больше пяти шотов текилы за один вечер. А еще гуглить информацию о самой себе.

Остин рассмеялся, услышав быстро последовавший ответ.

– А как насчет вафельных рожков с шоколадом и маршмеллоу, завернутых в фольгу и запеченных в костре?

– Вот это да! – Ее рука скользнула к ладони Остина, держащей рычаг передач. – С твоей стороны было бы очень дурно так пошутить, но не исполнить.

– Солнышко, я никогда не шучу насчет сморов[26] в рожке. Это святое.

Она улыбнулась.

– Ну если ты сумеешь создать столь неприлично восхитительное блюдо, то я, пожалуй, позволю тебе пристроить его в те места, о каких неприлично говорить.

– Вызов принят!

Спустя десять минут Остин подъехал к местечку, которое он успел подготовить еще с утра. Он загодя выбрал подходящий пятачок, соорудил костер, который теперь осталось только поджечь да подбросить в него из ящика сухих дров, положил для сидения два толстых бревна под прямым углом. С одной стороны от площадки, примерно в десяти метрах, высились темные кроны деревьев, на том же расстоянии с другой стороны тихонько журчал ручей.

– А ты, я вижу, прям бойскаут? – Беатрис, выскочив из пикапа, направилась к подготовленной стоянке.

– Так точно, мэм, – ухмыльнулся Остин.

Он зажег огонь (и вовремя, потому что уже стягивалась вечерняя прохлада), достал им по бутылке пива. Затем попросил Беатрис просто посидеть у костра, пока он надует в багажнике пикапа кровать своим старым, надежным ножным насосом и застелит ложе.

– Я люблю огонь, – отрешенно произнесла Беатрис.

Накачивая кровать, Остин смотрел, как она пьет пиво и всматривается в пляшущие языки пламени.

Сказать точнее, это огонь любил ее. Оранжевое сияние костра мерцало в ярко-медных прядях ее волос, превращая их в сверкающую корону. Оно словно переливалось по ее телу, окутывая золотистым светом обтянутые джинсами бедра, поднимаясь к груди, поблескивая на шее. Беатрис в буквальном смысле сияла золотым огнем, точно древняя богиня огнедышащих вулканов, и у Остина от этого зрелища замерло сердце. Казалось, будто сейчас перед ним – самое главное в этой жизни, а сам он – повелитель настоящего.

Соскочив с багажника пикапа, Остин взял пиво, которое он ставил на бревно рядом с Беатрис, откупорил и сделал несколько больших глотков.

– За наше здоровье! – улыбнулась она.

– Будем! – отозвался он, чокнувшись с ней горлышком бутылки. В вечерней загородной тишине звук получился неожиданно громким.