Нарушенная заповедь

Ася тихо ойкнула и побледнела.

– А вы, Светлова, – градусник, словно стрелка компаса, повернулся в сторону Кристины, – еще и имущество больничное собираетесь умыкнуть!

Кристина оторопела. Неужели ее подозревают в попытке утащить из больницы костыли?

– Да, да! – продолжала негодовать Аня. – Знаете, сколько у нас таких случаев! Подушки уносят, одеяла, костыли опять же… – Медсестра воинственно перевела дух и продолжила уже более спокойным тоном: – Так что вернитесь в палату. Пожалуйста.

Кристине ужасно хотелось поскандалить, внутри в поисках выхода клокотала лава. Она резко обернулась, чтобы отчитать медсестру, заподозрившую ее в попытке утащить из больницы пару бросовых костылей, но не приняла в расчет свое не совсем устойчивое положение. По инерции ее качнуло в сторону двери, Ася вскрикнула и схватила соседку по палате за локоть. И тут это произошло. «Боже! Кристина! Ты ведешь себя как Шура с барахолки», – укоризненным шепотом произнес до боли знакомый голос.

Кристина вздрогнула. Она готова была биться об заклад, что голос этот принадлежал бабушке. Интонация, излюбленное «боже», да и соседка Шура с барахолки – персонаж, которым бабушка оперировала, когда надо было привести отрицательный пример. Кристина покосилась на Асю – слышала ли она? Но все внимание Аси было сосредоточено на Рыбаке, который, оказывается, крепко держал Кристину за талию. Этого еще не хватало! Чувствуя, как решимость и желание куда бы то ни было идти отступает, Кристина высвободилась из объятий бывшего сотрудника, проскакала в палату и села на кровать. «Странно все это», – назойливой мошкой билась в висок мысль.

– Ну вот все и решилось, – подытожил Рыбак. – Значит, я еду к вашей Полине, а утром, перед работой, забегу и расскажу, что мне удалось узнать. Хорошо?

Он внимательно посмотрел на Кристину, которая сидела на кровати, тупо уставившись в противоположную стену.

– С вами все в порядке?

Кристина нашла в себе силы кивнуть. С ней не все в порядке, но Рыбака это не касается. Конечно, хотелось, чтобы он позвонил сегодня же вечером и рассказал о результатах своей поездки, но сейчас ее больше заботило другое. Бабушка.

Рыбак ушел. Медсестра, убедившись, что температура у обеих пациенток нормальная и на больничное имущество никто не покушается, утратила к ним интерес. Ася снова нырнула в ноутбук, а Кристина лежала на спине и рассматривала пятно на потолке. Интересно, сколько должно пройти времени, чтобы воспоминания о бабушке не причиняли такой боли? Скоро два года, как она живет одна, а всплески воспоминаний обрушиваются на нее с неослабевающей силой, и тогда кажется, что ничего хорошего в жизни уже не случится. Будет только работа – пусть даже любимая – и больше ничего. А сейчас нет даже работы. Не из-за этого ли она вновь вспомнила о бабушке? В палате сгустились сумерки, стало совсем тихо, даже клацанье Асиных пальцев по клавиатуре ушло на второй план. Кристина уже не чувствовала своего тела, она будто растворилась в тишине и своих воспоминаниях.

В последние годы они часто ссорились. Кристине хотелось быть независимой, а еще, устроившись в «Апогей», она решила резко сменить имидж. Новый образ, образ успешной, деловой стервы, почерпнутый из глянцевых журналов, к сожалению, почти полностью противоречил бабушкиной доктрине о том, какой должна быть настоящая женщина. Впрочем, со временем Кристина кое с чем согласилась. Например, бабушка считала, что настоящая женщина никогда не наденет обувь на шпильках. Причем тезис этот никакими доводами не подтверждался. Просто не наденет и все. И Кристина, обожавшая шпильки, в один прекрасный момент поняла, что в туфлях на устойчивом каблуке чувствует себя гораздо увереннее.

Хуже было с постулатами насчет отношений с противоположным полом. Инициатива должна исходить исключительно от мужчин, считала бабушка. У Кристининой матери наверняка были совсем другие принципы, но она бросила дочь, когда той не исполнилось и семи, вышла замуж за австралийца по фамилии Коллинз, укатила на его родину и родила еще троих детей. Изредка мать звонила, но разговаривала с ней в основном бабушка. Звонить было дорого, да к тому же следовало делать паузы между словами – ведь Австралия находится так далеко, что сигналу нужно какое-то время на преодоление этого расстояния. Точь-в-точь как свету звезд требуются годы, чтобы люди на Земле смогли его увидеть.