Нарушенная заповедь

– Разумеется. Мы с Еленой Павловной обсуждали этот вопрос. Наша школа, к сожалению, закрывается, и с июня месяца я смогу уделять Артему столько времени, сколько понадобится.

– А вот и голубцы, – на веранде появилась Карина с дымящимися голубцами. Едва уловимый терпкий запах имбиря, который жена обычно добавляла в мясные блюда, словно послужил катализатором, изменившим русло беседы и превратившим директора банка в обыкновенного мужчину, голодного и уставшего.

Налетевший со стороны Зеленой горки мягкий порыв ветра махнул кистями камчатной скатерти, взъерошил волосы, словно материнская рука когда-то в далеком детстве. На мгновенье показалось, что мать с отцом сидят рядом за столом. Продолжать говорить в этот момент о деньгах означало нарушить эту иллюзию семейного ужина. Тимур положил на тарелку несколько миниатюрных, с пальчиковую батарейку, голубцов, добавил ложку густой, словно мороженое, деревенской сметаны и отрезал кусочек. Глядя на истекающую золотистым соком начинку, он решил отложить все разговоры до утра.

Глава 12

А утром была операция.

Наверное, вечером вместе с обезболивающим медсестра уколола что-то успокоительное, поэтому, проспав всю ночь как убитая, Кристина нисколько не волновалась. И когда медсестра и санитарка помогли ей раздеться и взгромоздиться на каталку, чтобы ехать в операционную, она даже привстала и помахала съежившейся от страха Асе, словно боярыня Морозова на известной картине.

Очнулась Кристина уже в любимой палате от телефонного звонка. Странная мелодия, настойчивая, самоуверенная, целеустремленная. Именно такая, какой Кристине всегда хотелось быть. Или казаться. Словно по дороге катится огромное колесо. Дорога неровная, ухабистая, но колесу на это наплевать – оно слишком большое, чтобы обращать внимание на мелкие неурядицы. У Кристины была своя система оценки людей по рингтонам их мобильных. Деловому человеку некогда тратить время на подобную безделицу, поэтому и сигнал мобильного у него стандартный. На худой конец – официальные строгие гудки, безликие и индифферентные. Эта же музыка была слишком личной, затрагивала слишком глубокие пласты души, чтобы использовать ее так банально.

Телефон успокоился, но ненадолго. Не прошло и пары минут, как он снова зазвонил. И Ася, как назло, куда-то запропастилась. Наверное, это ее зовет телефон, какой-то особый номер со своим сигналом.

В этот момент в палату вошла женщина. Судя по костюму – медсестра или санитарка. Кстати, санитарка! Сегодня же должна дежурить Полина Иосифовна.

– Как вы себя чувствуете, Светлова? – спросила женщина.

– А где Полина Иосифовна? – не утруждая себя ответом, поинтересовалась Кристина.

– Полина Иосифовна? – женщина на мгновенье замялась. – А она заболела. Я вместо нее, меня зовут Екатерина. Вам что-нибудь нужно?

– Мне нужна Полина Иосифовна, – упрямо повторила Кристина. – Как же она заболела, когда я третий день не могу ей дозвониться? Больные обычно дома сидят.

– Она в больнице лежит, – сказала Екатерина.

– Тогда выключите этот телефон.

– Ваш телефон? – уточнила санитарка.

– Ну почему же мой? Тот, который звонит!

– Так это же ваш и есть, – Екатерина нагнулась и вытащила из прикроватной тумбочки мобильник, который позавчера принес Рыбак.

– Надо же, – удивилась Кристина, – действительно, мой.

Она посмотрела на экран: звонил, похоже, кто-то из «Апогея».

– Я отвечу? – спросила Кристина, нажимая на кнопку, и Екатерина, понимающе кивнув, пошла к двери.

– Кристин, ты извини, что я к тебе не пришла, – зачастил в трубке голос Марчук. – Я тут заболела… Прихожу на работу – на столе записка от Рыбака с твоим новым номером.

Следующие десять минут наверняка уйдут на обсуждение состояния здоровья сотрудницы и мер по его улучшению. Причем обсуждение будет практически односторонним, Кристине нужно только периодически задумчиво ронять:

– Ну да… ну надо же… ужас…

В этот момент дверь открылась, впуская в палату доктора Андрея Андреевича. Продолжать разговаривать по телефону было некорректно, и Кристина сунула его под одеяло.

– Как самочувствие, Светлова? – жизнерадостно поинтересовался доктор.

– Нормально самочувствие, – кивнула Кристина и попыталась сесть.

– Нет, нет, – жестом остановил ее Андрей Андреевич, – вставать пока не надо. – Он откинул одеяло, и Кристина увидела свою запеленатую ногу с торчащими наружу пальцами.

– Пошевелим пальцами, – скомандовал доктор.

Пальцы шевелились, нога не болела. Чудеса, да и только.

– Спасибо вам, доктор, – сказала Кристина.

Андрей Андреевич сдержанно улыбнулся.

– Сегодня пока лежим, а завтра с утра можно пытаться ходить, смотрю, костыли у вас есть, – он кивнул куда-то за Кристинину спину и вышел из палаты, а Кристина поднесла к уху телефон.

– …про тебя спрашивал. Только я тебе ничего не говорила, хорошо? – уловила она конец фразы.

– Конечно, конечно, – заверила Кристина собеседницу. – А кто спрашивал?

– Ну ты даешь! Я тут уже полчаса рассказываю… – в голосе Марчук зазвучала неприкрытая обида.

– Извини, Люд, я только что после операции. Наверное, наркоз действует. Так кто про меня спрашивал?