Нарушенная заповедь

– Что? – Кристина вцепилась в край кровати так сильно, что заныли пальцы. – Как умерла?

– Сердечный приступ…

Кристину охватила паника. Маска стервозности, и без того державшаяся на честном слове, слетела.

– Послушайте, Иван! Помогите мне, пожалуйста! Меня хотят убить.

Ася села на кровати, испуганно тараща глаза.

– Рассказывайте, что случилось, – Рыбак слегка подался вперед.

Кристина принялась рассказывать историю с конфетой и в какой-то момент вдруг почувствовала, что уже не может говорить спокойно. Горло сдавили рыдания.

– Позвать кого-нибудь? Может, воды? – Ася, легкая, словно тополиный пух, и такая же назойливая, слетела с постели, схватила с тумбочки бутылку с минералкой и подбежала к Кристине. – Помогите, – попросила она Рыбака.

Совместными усилиями они наполнили стакан.

– Держи! – Ася поднесла стакан к Кристининым губам. Та оторвала руку от кровати, обхватила Асины пальцы и тут…

– Боже, Кристина, ну чего ты народ переполошила! Никто тебя не собирался убивать! Ты что, американский президент, что ли? – услышала она бабушкин голос.

Было в нем столько уверенности, что Кристина сразу поверила. Забрав у Аси стакан, она сделала большой глоток и повела глазами по сторонам, пытаясь определить, откуда доносится голос. Но бабушка замолчала. Судя по лицам собеседников, они ничего не слышали. Все это казалось очень странным. Хотя, если проанализировать имеющиеся реалии, у нее была остановка сердца, значит, вполне могло произойти нарушение снабжения мозга кислородом. После такого люди вполне могут видеть зеленых человечков, слышать голоса. Кроме того, с момента перелома ей постоянно кололи сильные обезболивающие. А что, если отравленная конфета существует только в фантазиях, вызванных наркотиками? Может быть, под личиной бабушки скрывается голос подсознания, который хочет остановить ее, не дать выставить себя на посмешище?

– Может, конечно, это просто совпадение, – Кристина на всякий случай пошла на попятный. – Я не уверена…

– Совпадение, – обреченно кивнула Ася. – Конфеты предназначались мне.

Она медленно подошла к своей кровати, осторожно села. – Мне осталось жить пятнадцать дней.

Рыбак развернулся вместе со стулом, мгновенно утратив к Кристине весь интерес:

– Это как?

Вот народ! Ни стыда, ни совести. Врет – и не краснеет. К каким только ухищрениям ни прибегает женщина, чтобы перетянуть на себя внимание понравившегося мужчины! Кристина раздраженно насупилась. А Ася вытащила из-под подушки носовой платок и, всхлипывая и сморкаясь, принялась рассказывать историю о том, как они с мужем сестры участвовали в каких-то соревнованиях и заночевали в доме, стоящем на отшибе. Хозяйка заявила, что дом проклят, и пообещала Асе смерть в течение трех лет. Рассказывала она так искренне, как могла рассказывать либо очень хорошая актриса, либо человек, действительно переживший то, о чем говорил. И если в начале повествования Кристина относилась к Асиным словам скептически, то в конце ей даже жалко стало соседку по палате. А вдруг и правда бедолага попала под раздачу, и теперь, хочешь – не хочешь, придется помирать непонятно из-за чего?

Однако Рыбак, похоже, придерживался другой точки зрения.

– Давайте поступим вот как, – сказал он. – Вы сейчас постарайтесь успокоиться, – тут он бросил взгляд на Кристину, словно взывая к ней о помощи, – а я наведу справки об этом доме и его хозяйке. Хорошо?

– Хорошо! – Ася всхлипнула, а Рыбак снова посмотрел на Кристину и чуть заметно кивнул в сторону Аси, мол, чего сидишь, помоги!

Кристина потянулась за стоящими у изголовья кровати костылями и замерла в изумлении: вместо видавших виды деревяшек там обнаружились новенькие алюминиевые костылики, прямо-таки произведение искусства мастеров-ортопедов.

– О! – невольно вырвалось у нее из груди. – Что это?

– А это вам, – Рыбак встал, подошел к ней, подал костыли, а затем нагнулся и вытащил из-под кровати пару голубых тапочек с голубыми же атласными бантиками. – И это тоже вам. И там, в тумбочке еще… Мне Ася сказала, что можно туда положить… Посмотрите потом…

Надо было что-то сказать, но слова не находились, потерялись где-то в закоулках сознания. Кристина встала. Не полностью избавившийся от наркоза организм такого поступка не одобрил, голова закружилась, пол качнулся, а в следующую секунду Кристина поняла, что находится в объятиях Рыбака. От него едва уловимо пахло можжевельником и кардамоном, а еще свежим ветром и морем. Сердце сбилось с ритма. Оно словно исполняло «Кармину Бурану», колесо Фортуны катилось по ухабистой дороге. Надо же что-то сказать! А что? Я, как тот солдат из старинной комедии, не знаю слов любви? Можно было порыться в самых дальних кластерах памяти в поисках нужных слов, но пауза неприлично затянулась, и Кристина, вспомнив о своем изрядно позабытом амплуа стервы, поинтересовалась:

– Сколько я вам должна за все это?

Очарование момента мгновенно исчезло, можжевелово-кардамонные объятия превратились в вежливую поддержку, колесо Фортуны, побуксовав немного на месте, остановилось.