Нарушенное обещание

Дарлин подошла к Элис и заключила ее в объятия. Худощавые руки матери обхватили ее с настойчивой жаждой того, кто истосковался по душевной теплоте. Потрясенная, Элис на миг замерла, а потом стиснула Дарлин в ответных объятиях. Когда же они в последний раз вот так обнимались?

— Я волновалась, что у меня ничего не получится, и не хотела снова тебя подвести. Это не первая моя попытка.

— Правда? — в изумлении отстранилась Элис.

— Я пробовала спустя примерно год после… — Мать осеклась. — И еще раз около года назад. Но бросала все после двух сеансов. Я волновалась, что и теперь будет точно так же.

— И?..

— Надеюсь, на сей раз все иначе. У меня еще случаются срывы, но сеансы приносят некоторое облегчение. — Дарлин погладила дочь по голове. — Я знаю, мы с твоим отцом не слишком явно демонстрировали свои чувства, пока вы с Ричем росли, но мы очень сильно любили вас обоих. Мы хотели, чтобы вы были сильными и независимыми… В сущности, мы думали, что, обращаясь с вами строго, даже жестко, мы вырастим вас именно такими.

Слезы обожгли глаза Элис, и, повинуясь инстинкту, она отчаянно заморгала, чтобы прогнать их.

— Мне очень жаль, что мы не были более открытыми с тобой и Ричем, — продолжила Дарлин. — Но никогда ведь не поздно начать, не так ли?

— Да, никогда не поздно. — Элис взглянула в серые глаза, как две капли воды похожие на ее собственные. — Я так рада, что тебе помогают!

— Я тоже, малышка. Иногда нам нужно, чтобы кто-то помог нам измениться к лучшему. Мне потребовалось немало времени, чтобы осознать это.

Элис тут же вспомнила Кола и его упрямое желание изводить ее вопросами. Кол всегда так поступал, всегда бросал ей вызов, подкалывал ее, боролся за нее. Элис помрачнела.

— Что-то не так? Я расстроила тебя? — забеспокоилась Дарлин.

— Нет, ничего, пустяки. — Элис натянула на лицо улыбку и только тогда осознала всю иронию ситуации. Сейчас, после всех этих лет, мать сделала над собой невероятное усилие и открыла ей душу. А она, Элис, продолжала вести себя как всегда. — Если честно, кое-что все-таки произошло.

Дарлин разомкнула объятия, положила несколько печений на тарелку и вместе с заварочным чайником отнесла на кухонный стол, где в вазе красовались свежие ирисы. Мать, должно быть, и принесла эти цветы. Элис достала из шкафа две чашки.

— Расскажи мне.

— Кол сейчас в Австралии.

Дарлин кивнула:

— Я знаю.

Элис удивленно вскинула брови:

— Откуда?

— Вчера вечером мне звонил твой брат.

Ага, понятно. Элис разлила чай, ожидая, пока мать продолжит.

— Я устроила ему хороший разнос! Он не имел ни малейшего права вмешиваться в твои отношения с Колом. Ведь этот парень всегда был от тебя без ума.

— Что, правда?

— Когда мы приютили его у себя, Рич говорил мне о том, как волнуется, что Кол все время трется возле тебя. Но я доверяла Колу. Его отец, может быть, и был пьянчугой, но хорошего человека я вижу с первого взгляда. В противном случае не смогла бы так долго проработать в полиции, — улыбнулась Дарлин. — Кол всегда заботился о тебе, всегда защищал тебя, когда вы с братом ссорились.

— Точно, а ведь так и было! — Элис вспомнила, как Кол вставал между ней и Ричем всякий раз, когда они яростно ссорились. Кол всегда был ее защитником.

— И он всегда возил тебя на занятия балетом. Он уверял, что просто хочет помочь, но я-то знала, что причина была посерьезнее. — Мать сделала глоток чая. — Почему он здесь?

— Сегодня похороны Артура.

— И ты не идешь? — Прежняя Дарлин, со сдвинутыми бровями и поджатыми губами, на миг вернулась.

— Я хотела пойти, но Кол сказал, что Артур не заслужил моего появления там. — Элис сглотнула вставший в горле ком. — И, по-моему, я огорчила его.

— Чем?

— Он сказал, что любит меня. — Элис разломала печенье, чувствуя, как неестественно, срываясь на визг, звучит ее собственный голос. Наверное, именно так и бывает, когда открываешь кому-то душу.

— И?..

— И я ответила, что не могу дать ему то, чего он хочет.

— Ты любишь его?

Вопрос матери лишил Элис дара речи. Самозащита всегда была ее излюбленным способом действия, но сейчас ноющая боль в груди стала невыносимой. Элис таким непостижимым усилием воли сдерживала чувства, что едва могла выносить это напряжение.

— Любовь — не такая сложная и неудобная штука, как представляют себе люди, — еле заметно улыбнулась Дарлин.

Элис судорожно выдохнула и провела пальцем по цветочному узору на чашке:

— Она пугает.

— Если пугает, значит, он тебе небезразличен.

— Так и есть, — еле слышно, одними губами произнесла Элис. Неужели все это время она любила Кола и не позволяла себе почувствовать это? Когда неделю назад он впервые пришел к ней в студию, Элис хотелось закричать от ярости, прогнать его. Но еще в ее душе всколыхнулось какое-то необычное чувство, слабая смесь надежды и облегчения…

Кол притягивал ее к себе снова и снова, демонстрируя ей, что она может быть сердечной и откровенной, что она может помогать другим, что она может говорить о прошлом. Никто другой ни за что не стал бы ей так близок — и никто другой ни за что не стал бы продолжать попытки достучаться до нее после вечных отказов.