Нарушенные клятвы

Он молча протягивает его мне.

Я принимаю его, замечая, что он не отстраняется, когда наши пальцы соприкасаются.

— Ты плохо влияешь на меня, — говорю я ему.

Я говорю не только о сигарете.

Уголок рта Ника — та сторона, которую я могу видеть, — приподнимается.

— Я знаю.

Я делаю небольшую затяжку, затем возвращаю ее ему. Вкус пепла ужасен, а табак пахнет горелой газетой. Я кашляю. Ник протягивает мне жвачку. Я беру ее, не глядя, чувствуя его взгляд на своем лице, когда мятный привкус наполняет мой рот.

Это приводит в замешательство, как и осознание того, что момент настал. Это — стоять под небом, выкуривая по одной сигарете — кажется более подходящей обстановкой, чем переполненный аэропорт или модный ресторан.

Как раз в тот момент, когда я делаю вдох, чтобы заговорить, Ник наконец заговаривает.

— Что ты здесь делаешь, Лайла?

Я прикусываю нижнюю губу. Это нервная реакция, которая не должна быть соблазнительной.

— Долгий путь, чтобы просто потрахаться, — комментирует он, щелчком выбрасывая сигарету на землю и небрежно раздавливая ее ботинком. Я надеюсь, что это не метафора моего сердца.

— А ты знаешь, как начать разговор, — парирую я.

Я жду, что он скажет мне, что эта поездка была просто для того, чтобы повидаться с Лео, а я была просто под рукой. Но он этого не говорит. Он ничего не говорит.

— Лео скучает по тебе, — заявляю я. — Я волнуюсь, что переезд так далеко от тебя был ошибкой. Раньше он не знал, каково это — иметь отца. Теперь он знает, и, кроме субботнего утра, он все еще растет без отца. Это моя вина, и Лео это знает. Я боюсь, что он обидится на меня за это. И… я боюсь, что ты тоже.

Когда я поднимаю взгляд, челюсть Ника напрягается. Его профиль суров. Он похож на статую императора. Или бога-мстителя. Он по-прежнему ничего не говорит.

— Но я здесь не из-за Лео. Я знаю, что с ним все будет в порядке. Я знаю, мы справимся. Просто… такое ощущение, что я жила, не оглядываясь по сторонам, просто сосредоточившись на том, что впереди. Потом я была здесь, и мне пришлось остановиться. Я увидела что есть вокруг меня. И теперь я пытаюсь снова смотреть вперед и просто продолжать жить, но я не могу перестать замечать все.

Я слегка смеюсь, затем качаю головой.

— Это… в этом есть какой-нибудь смысл? Я не выспалась. Я пытаюсь сказать, что…

Ник открывает рот.

— Лайла, я…

— Подожди. Дай мне закончить. — Я делаю глубокий вдох. Признать это — все равно что копаться в битом стекле. Есть большая вероятность провала. — Я люблю тебя, Ник. Я пыталась избегать этого, игнорировать и притворяться, что это был просто секс. Вернувшись в Филадельфию, я надеялась, что это пройдет. Но этого не произошло. И, честно говоря? Я боюсь, что этого никогда не произойдет. Потому что девяти лет было достаточно, чтобы забыть тебя… а я так этого и не сделала. Я знаю, что это сложно из-за Лео и всего, что произошло. И, может быть, ты сейчас помолвлен, и я…

— Я никогда не заключал соглашения с Поповым.

Это открытие приносит мне облегчение, и я показываю это долгим выдохом. Но это сменяется опасением, когда становится ясно, что это все, что Ник планирует сказать в ответ.

— Ты никогда не просил меня остаться, — шепчу я.

Его челюсть тикает от раздражения.

— Ты очень ясно дала понять, каким будет ответ.

— Что, если ответ изменился?

Он смотрит на меня, в глазах буря, а лицо серьезное.

— Лайла… ничего не изменится. Будут еще окровавленные рубашки. Если ты говоришь мне это, думая, что это будет толчком, который мне нужен, чтобы я оставил… Это не так.

Я киваю и сглатываю.

— Я не собираюсь лгать и говорить, что внезапно смирилась со всем этим. Но пока Лео не замешан в этом, если только он сам не захочет этого, когда ему исполнится восемнадцать, я справлюсь с этим. — Я делаю глубокий вдох. — И я предпочла тебя со всем, что к тебе прилагается, чем вообще не быть с тобой.

Его рука поднимается. Его большой палец проводит по моей щеке, прикосновение легкое, как перышко.

— Ты уверена?

Я киваю.

— Я много думала об этом последние несколько недель. И… не то, чтобы у меня тоже были чистые руки.

— Эти ситуации несопоставимы, Лайла. — Тон Ника изменился с мягкого на резкий. — Только не говори, что ты стреляла в опасного человека в целях самообороны — это не то же самое, что делаю я.

— Это дало мне новую перспективу, Ник. Вот и все. Мы все делаем то, что нужно, чтобы выжить.

— Ты не хочешь такой жизни.

— Нет, — отвечаю я. — Но я хочу тебя. Я могу ненавидеть то, что ты делаешь, и все равно любить тебя. Ты сказал, что у тебя нет выбора, что у тебя никогда не было выбора, и теперь я понимаю. Я знаю… и я хочу тебя.

— Ты не…

— Ты тоже, Ник. Ты так и не попрощался. Ты так и не вернулся. Ты так и не сказал, что любишь меня. Ты никогда не вел себя так, будто я вообще что-то значу для тебя, будто ты хотел, чтобы мы продержались дольше, чем было необходимо.

Он молчит несколько секунд.