Нарушенные клятвы

Мама отводит взгляд и выпускает еще одну струю дыма к потолку, молча переваривая услышанное.

— Мальчик или девочка?

Мне следовало предвидеть, что это будет ее следующий вопрос. У моей матери не мягкая и чувствительная натура. Я проводил больше времени с нянями, чем со своими родителями, пока не был признан достаточно взрослым, чтобы начать тренироваться.

Все, что она хочет знать, это как это повлияет на мою жизнь — и, как следствие, на ее. Выяснить пол ребенка, особенно первенца, — это большое дело.

— Мальчик.

Она ругается и тушит сигарету.

— Чего хочет эта женщина?

— Хочет?

— Она живет здесь, Николай. Она должна чего-то хотеть.

— Они здесь в целях безопасности. Произошел инцидент с итальянцами.

— Какого рода инцидент?

— Я работаю над тем, чтобы уладить дела с Бьянки. — Что было бы проще сделать, если бы он отвечал на все мои звонки, но я не упоминаю об этой детали своей матери. — Дмитрий тоже создает проблемы.

— Откуда он знает о существовании мальчика?

— Как ты знаешь, он платит за информацию.

— И?

— И что?

— Итак, докажи Дмитрию, что у тебя нет слабостей, Николай.

— Нет. — Это все, что я говорю, и все, что я должен сказать.

Она приподнимает бровь, снова удивляясь.

— Если ты останешься здесь, тебе нужно относиться к ним с уважением. Я не потерплю иного.

Она внимательно изучает меня.

— Ты обучал его?

Я не отвечаю, что само по себе является ответом.

Мама хмыкает, затем прикуривает еще одну сигарету. Из левого уголка ее рта вырывается струйка дыма.

— Игорю бы это не понравилось.

— Его мнение перестало иметь значение, когда его убили, — холодно отвечаю я.

Моя мать не жеманная, чувствительная вдова. После смерти моего отца она сохранила все привилегии своего статуса.

— Я знала, что позволить тебе посещать американскую школу было ошибкой.

— Ошибка, из-за которой твой сын стал Паханом, — напоминаю я ей. — Мы оба знаем, что все сложилось бы совсем по-другому, если бы я был в стране.

Она шмыгает носом и встает, слишком гордая, чтобы признать мою правоту. Я бы умер вместе с отцом и братьями. О ней бы заботились, как о старой реликвии, заставили снова выйти замуж или отпустили в свободное плаванье.

— Ужин в шесть, — говорю я ей.

— Мы всегда едим в восемь.

— Ужин в шесть, — твердо повторяю я. — Если для тебя это слишком рано, можешь поесть в одиночестве. Или в другом месте.

Моя мать не из тех, кто реагирует на вежливые намеки. Но я никогда раньше не навязывался ей. Мне никогда не приходилось. Наши отношения в основном таковы: она приезжает в поместье, пару дней командует своими бывшими сотрудниками, а потом возвращается к покупкам и благотворительным мероприятиям и всему тому, что волнует ее.

Нас обоих устраивает сложившаяся ситуация. Несмотря на все ее недостатки, она все еще моя мать — не говоря уже о том, что она единственная близкая родственница, которая у меня осталась. По крайней мере, раньше так было. Больше нет.

— Хорошо. Увидимся в шесть.

Я киваю, и она уходит, не сказав больше ни слова.

ГЛАВА 18

ЛАЙЛА

Ужин не задался. Я не осознавала, насколько комфортно мне стало в компании Лео и Ника, пока за столом не появился четвертый стул.

Вера Морозова приветлива, как айсберг. Исходя из того немногого, что я знаю об отце Ника, я удивлена, что у него есть хоть какая-то склонность к привязанности.

Вера, кажется, не меньше меня удивлена энтузиазмом Ника во время еды, ее взгляд перебегает с Ника на Лео, пока они болтают, как лучшие друзья, которые были разлучены на несколько месяцев. Она мало говорит, ковыряясь в ростбифе, который подали с тушеным картофелем и морковью, и все, что она делает, это говорит по-русски.

Я предполагаю, что Вере должно быть около пятидесяти или больше, но выглядит она намного моложе. В ее темных волосах нет ни следа седины, а на бледной коже нет ни единой морщинки. По-моему, за те полтора часа, что я провела в ее обществе, я ни разу не видела, чтобы выражение ее лица изменилось.

Возможно, вечная невозмутимость — это секрет того, как не стареть.

После окончания ужина Вера уходит наверх. Я ожидаю, что Ник расстроится из-за ее быстрого ухода, но он этого не делает. Кажется, ему стало легче. Я даже слегка удивлена.

Лео уходит вскоре после Веры. На завтра ему не нужно делать домашнее задание, поэтому я уверена, что ему не терпится поиграть на планшете для «школы» или дочитать серию фэнтези.

Внезапно остаемся только я и Ник. Мы разглядываем друг друга с противоположных концов длинного стола, который занимает большую часть обеденного зала, как два генерала, готовящихся к битве. За исключением того, что я думаю, что мы на одной стороне.

— Ничего нового о Дмитрии?

Губы Ника кривятся в подобии улыбки.

— Я не забуду поделиться с тобой новостями, Лайла. Я знаю, что это единственная причина, по которой ты здесь.

Я ничего не отвечаю на это, сразу же сожалея о своем вопросе. Потому что, да, он все правильно понял. И я не хочу, чтобы он думал, что мы будем сидеть у него на шее всю жизнь. Бывают ночи, подобные сегодняшней, когда особенно очевидно, насколько сильно мы с Лео разрушаем его жизнь.