Нарушитель

А обдумывать уж никто ничего и не стал. Лёлик удержал Аню при себе, а Аня зарядилась оптимизмом от того, что всё-таки Лёлик её любит, и можно горы свернуть. Девушка решила сменить обстановку и поехала проведать свою бабушку в Раву-Русскую. Она с детства любила поезда: этот стук колёс, чарующий вид из окошка. В вагонах можно встретить много разных людей с кладезю жизненной мудрости. С пересадкой во Львове, девушка приехала в этот славный пограничный городок ― коридорчик между цивилизованной Европой и нецивилизованной Украиной. Здесь мычали коровы, хрюкали свиньи, стояли маленькие хатки с шевченковскими окошками, одно-единственное кладбище было буфером между миром мёртвых и миром живых. Здесь и было всё не так, и воздух был не тот, что в Киеве или в Донецке. Дышалось здесь легко и свободно, старики, старухи, погранцы и их дети с жёнами ― вот и весь контингент этого села. Никто никуда не спешил, всё шло размеренно и ненапряжно. В крупных городах-миллионерах люди не ходят, а носятся, а затем исчезают в автобусах, метро, в своих домах перед телевизорами и т.д. не так было здесь, не так. Бабушка встретила внучку со всеми почестями, кормила её так, что та уже лопалась, но отказаться не могла ― такой вкусной была домашняя еда.

Аня, как и водится, смотрела телик, там шла какая-то американская мелодрама с польским переводом. Польский она знала не так, чтобы очень, можно сказать, что вообще не знала. Но в общих чертах, притом, что в фильме всё показывалось наглядно, она понимала. Радио она предпочитала не слушать, так как хороших радиостанций нет (где был бы нормальный музон), а по-польски для неё только: „ля-ля-ля-ля.”

– Онука, ти тільки не спали мені тєлік (в прошлое посещение, не дождавшись хоть одного хорошего клипа, она вышвырнула телик в окно), а то буде як минулого разу. А тєлік, то ж моя надія. Я там і новини подивлюсь, дізнатись, що в житті відбувається.

– Якби то була надія? Щоб дізнатися життя, необов’язково дивитися новини, погане само нагадає про себе. Не розіб’ю тєлік. А ти не забивай собі голову, бабуся, сідай мелодраму дивитися.²⁶

Бабушка присоединилась к внучке, и они досмотрели этот чудо-фильм до конца. Мысль о том, что здесь можно встретиться с Ежи, сильно беспокоила Анну. Не хотелось вспоминать прошлое, оставалась надежда на то, что он её уже забыл. Куда там.

Рано утром, девушка проснулась и пошла в лес по грибы, ягоды. Она любила сам процесс.

– Прівєт, ти мене пам’ятаєш? ― окликнул её голос.

– Тебе забути неможливо.

– Що ти? Як в тебе справи? ― он стал всё плотнее подходить к ней.

– Було добре, поки ти не підійшов!

– О! Які ми злі. Ну то нічого. Ти ж ідіотка, як я на тебе можу ображатися. Трахацца ми не хочемо, і мабуть не можемо. Ти фрігідна ― мені такі, не цікаві.

– А ти чув про царєвну-лягушку?

– Шо?!

– Мама казку читала?

– Ну ти точно, й…, моя дівчина краще, ніж…Ква-Ква, ― такие неожиданные звуки раздались по всей таможне. На вытянутой руке Аня держала жирную коричневую, как гавно, жабу.

– Так, Єжи, ти некрасивий навіть такий. Бідолашні дівчата! Перед тим, як знайдеш справжнього принця, доведеться перецілувати чимало жаб. Ні! Я хочу, щоб ти був фіолетовим, ― Анна превратила его в фиолетовую жабу. ― О! Вже краще, але все одно огидно, ― и она швырнула жабу назад. И своим „ква-ква” Ежи „радовал” окрестные болота. ― Перетворю його назад потім. Все одно я ніяк не зможу змінити все на краще.²⁷

Через три дня Аня уехала в родной Киев, а о Ежи забыла. Может вспомнит? Потом…

Глава 53. It's no good

Как куры ждали кормёжки, так Анна ждала среды, чтобы можно было вырваться в клуб „Вензель”. Она не хотела в августе думать о том, что как перед смертью не надышишься, так и перед учебным семестром в клубы не находишься. Зачем портить себе настроение? В одну из таких сред, шёл ливень, на улице было серо и угрюмо. Казалось бы, нужно закутаться в тёплый плед и смотреть телик, но нет. Несмотря на уговоры родителей остаться, Аня надела свою косуху и зонтик взяла только потому, что родители настаивали. На самом деле, ей не хотелось его раскрывать, не хотелось видеть серость этих дней. Её грел тот самый радостный свет клубной атмосферы и депешовского движения. Она шла под проливным дождём, он был настолько сильным, что невозможно было разглядеть лиц. Анна всматривалась в туманные фейсы людей и думала: „А что, если бы все мёртвые души нельзя было видеть? Что, если бы они исчезли?” И как по мановению волшебной палочки, тела многих людей стали потихоньку исчезать (стираться), осталась только их одежда. Девушка с ужасом смотрела на ходячие босоножки, повисшие в воздухе майки, шортики, костюмы-троечки и бесформенные футболки, которые скорее напоминали чехлы для рояля. Не исчезли только парочки безумных фриков, прыгавшие под дождём и нырявшие в городской фонтан.