Нарушитель самоизоляции

Игнат не заставил себя долго ждать, и я внутри ликовала, потому что оказалась права.

Клаус про камеры знал, но не придавал им особенного значения, привыкший почти постоянно находиться под наблюдением и даже получавший от этого какое-то странное удовольствие. Так ему не нужно было даже задницу с кровати поднимать, чтобы вытворять какую-то очередную пакость.

На тему камер у нас с ним разгорелся ожесточенный спор, и все мои доводы ломались о стену его упрямства. Но я была уверена — Игнат сразу явится сюда и проверит записи в первую очередь. И какая же я умница!

Мне потом было страшно неловко за произошедшую дальше сцену, но для серьезных ситуаций — серьезные меры. И я собрала в себе все отсутствующие предпосылки навыков к актерскому мастерству, выкрутила на максимум ручку своего природного обаяния и ринулась в бой.

— Что ты здесь делаешь? — ровно и почти без эмоций поинтересовался Игнат.

Я резко вскочила, немного перестаравшись и опрокинув стул ногой. Сама попятилась в сторону. Мне стоило огромных трудов сделать испуганное и смущенное лицо.

— Ты вернулся, — обронила я, — черт. Прости.

В этот момент я с трудом задавила внутри каверзный голос, осуждавший наигранно удивленные нотки в голосе.

Конечно, я знаю, что он вернулся — я же расположилась перед камерами наблюдения за домом и видела появление мрачного черного «Роллс-Ройса».

Я не могла понять выражения, с которым на меня смотрел Игнат, и лучше бы даже не пыталась, потому что вместо злобы, раздражения или чего-то еще в подобном духе в его глазах мне почудилось разочарование.

— Клаус все куковал в комнате, и я пробралась сюда, чтобы поглядеть, что он там делает, — неуверенно начала я выдавать свою заранее подготовленную версию, — и… конечно, не удержалась от искушения отключить камеры в своей комнате.

Я быстро приближалась к самой вершине пирамиды неловкости — сейчас Игнат смотрел на меня как на умственно отсталую, даже слегка с жалостью.

— Хорошо, — вдруг совершенно спокойно выдал он, — если тебе так спокойнее. Но ты же уже давно залепила их чем-то, если не ошибаюсь.

— Я хотела проверить, что нет других, — промямлила я, понимая, что худшей актрисы не найдется ни в одном провинциальном любительском театре, — в ванной, например…

Что-то было не так, и я почему-то вспомнила наш неудобный разговор с Клаусом в машине.

Что если в словах капризного мальчишки была доля правды, и жутковатый слуга своего загадочного господина правда испытывал ко мне какую-то свою, извращенную симпатию?

Игнат слишком невозмутимо проглотил вторжение в личное пространство, мои манипуляции с камерами и какие-то по-детски наивные попытки оправдать свое странное поведение. Он не злился, не испепелял меня взглядом, как Клауса, когда тот вытворял очередную гадость, наоборот, смотрел как-то тепло и мягко, слегка склонив голову набок. Но этого всего, видимо, было мало, и он решил добить меня окончательно.

— Ты думала, что я подглядываю за тобой? — Он вдруг улыбнулся и сделал то, чего я от него меньше всего ожидала, — запрокинул голову и рассмеялся — очень просто, светло и как-то человечно. — Серьезно?

— Ну… — растерялась я, — у богатых всякие странные причуды.

Разговор и ситуация в целом превзошли все возможные границы неловкости. В любом случае, я вынуждена была это пережить хотя бы ради того, чтобы скрыть свою чудовищную, грандиозную оплошность.

Сама виновата, Женечка. Развесила уши перед коварным мальчишкой, теперь стой и заливайся краской, умирай от стыда.

— Не думал, что ты испытываешь подобные проблемы с видеонаблюдением, имея такую профессию. — Игнат чуть успокоился, хотя на его губах по-прежнему осталась тень улыбки, которая, нужно отдать ему должное, действительно очень ему шла. — Но если тебя так волнует этот вопрос, я могу снять камеры в твоей комнате.

— Спасибо, я буду очень рада, — слишком громко и эмоционально заявила я и прошмыгнула мимо него в коридор.

Мой ошалевший от всего пережитого накануне мозг пытался провести рациональный итог под нашей беседой — то ли Игнат легко догадался, что мы с Клаусом что-то натворили, и я заметала следы; то ли он воспринял серьезно мою фальшивую жеманность и теперь будет постоянно думать о том, что я считаю его маньяком и извращенцем.

От второго варианта мне хотелось провалиться под землю, но он не грозил такими страшными последствиями, как первый. И я смогу пережить повысившийся градус неловкости между мной и жутковатым слугой до конца выполнения своего задания. И конечно, поисков правды о случившемся этой злосчастной ночью.

Мое внимание привлекла оживленная речь, доносившаяся из гостиной, и я не могла отказать себе в искушении утолить свое любопытство.

В комнате был Клаус, он оказался очень бодр и весел, словно уже успел позабыть все пережитое накануне. А напротив него, в английском кресле с высокой спинкой, сидел Иван, пил пиво и живо общался с мальчиком.

Заметив мое появление, он радостно помахал мне рукой.

«Только тебя здесь и не хватало», — горестно подумала я.

Глава четвертая