Нарушитель самоизоляции

Я бы, конечно, предпочла не посвящать Клауса в полученную информацию, но выхода не было, поскольку все это темное дельце мы провернули с ним вместе и мое молчание рисковало обернуться скандалом.

— Он только исполнитель, с которым связывались через «даркнет», — сухо констатировала я.

Клауса впечатлили мои слова, он присвистнул, засверкав глазами. Для него-то все это было веселым приключением, ему не приходилось обдирать пальцы, лазая по заборам, и плескаться в ледяной воде, чтобы спасти по глупости сиганувшего туда беглеца.

— Ух ты… «даркнет», — сказал он задумчиво, — там столько всяких темных дел делается…

— Ничего хорошего в этом нет, — оборвала я восторженные речи мальчишки, — заказчик довольно умен, и через этого шалопая мы на него не выйдем.

Я заперла комнату снаружи и, обогнув Клауса, направилась на первый этаж.

Подросток засеменил за мной.

— Ты куда? — на ходу вопрошал он.

— Есть хочу, — честно призналась я, — на пустой желудок у меня нет вдохновения.

Игнат приготовил для нас ужин и скрылся в своей каморке, не перебросившись с нами и парой фраз.

Я легко догадалась, что он избегал моего присутствия, а заодно предпочитал наблюдать за нашими темными делишками через камеры наблюдения на компьютере.

Сейчас эти вопросы волновали меня меньше всего. Я с удовольствием уплетала за обе щеки тушеную печень. Приготовление этого блюда всегда было для меня загадкой, а вид самого органа в мясных лавках наводил суеверный страх, но вкус был любимым с детства. Печень была богата чем-то там и полезна для чего-то там, поэтому часто появлялась на наших столах в «Ворошиловке». А еда, так или иначе, для меня в те сложные времена была ярким лучиком света в темном царстве.

Клаус моих восторгов не разделял: он отодвинул печень подальше на тарелке и копошился вилкой в гречневой каше без особого аппетита.

— Будешь? — с надеждой предложил он, кивая мне на свою порцию.

Я скривилась.

— Я тебе что, собака — за тобой доедать? — буркнула я, хотя в действительности от добавки не отказалась бы.

Но нужно было завершать нашу трапезу и переходить к более важным вещам. Важным и крайне неприятным. Поэтому я всячески оттягивала момент, когда снова придется копаться во всех этих запутанных дебрях, в которые теперь вплетались еще и загадочные темные делишки в интернете.

Клаусу только и оставалось, что наблюдать за мной, пока я расправлялась с пищей. Я бы, может быть, смутилась, но утоление голода волновало меня куда больше эстетических вопросов.

— Что мы будем с ним делать? — наконец-то не выдержал Клаус и понизил голос, явно чтобы не услышал Игнат. — Ты видела его руки?

— Чьи? — Я отправила в рот последнюю порцию и тяжело вздохнула.

— Этого… преследователя, — драматическим шепотом сказал Клаус, — они все в уколах… он на «герыче» сидит, наверное… или на «крокодиле»…

— Не хочу знать, откуда ты в этом разбираешься, — фыркнула я, — но нет, я его руки не разглядывала. А ты подкинул отличную идею — сдадим его в клинику. Оставим на пороге в корзинке.

Клаус улыбнулся, но на всякий случай уточнил:

— Ты уверена? А если он пойдет в полицию?

Мне не удалось сдержаться. Я рассмеялась и щелкнула Клауса по носу.

— Человек, связанный со всякой мутной деятельностью, не пойдет в полицию, — заверила я маленького принца. — Да и что он им расскажет? Что его привязали носками к стулу? Это ты, конечно, молодец… Кстати, о носках.

Я замолчала и внимательно прислушалась ко всем звукам в доме. Мне не могло показаться — из комнаты Клауса доносился грохот.

Я тяжело вздохнула и быстро поднялась на второй этаж, на ходу проклиная только что проглоченный сытный ужин, не лучшим образом сказывавшийся на моей сноровке и скорости. Клаус поспешил за мной.

Я открыла замок комнаты, ногой толкнула дверь и застыла на пороге, вытаращившись на представшую передо мной картину. Наш несчастный пленник сумел высвободиться из своих носочных оков, перевернул вверх дном полкомнаты (или так и было? Клаус не любитель порядка) и почти полностью зарылся в груду вещей, словно пытался соорудить для себя убежище.

Мы с Клаусом ошарашенно переглянулись.

— Эй! — крикнула я, чтобы привлечь внимание Саши, — что это ты делаешь? Строишь берлогу для зимовки?

Пленник застыл на месте и высунулся из-под вороха одежды, явно смущенный тем, что мы застукали его за развернутой в комнате бурной деятельностью. Весьма странной деятельностью.

В следующее мгновение он уже бросился к Клаусу и вцепился ему в руки, напугав мальчишку почти до смерти.

— У тебя есть что-нибудь?! — взмолился он.

Я за шкирку оттащила Сашу в сторону, словно он был нашкодившей собакой, и свободной рукой закатала ему рукав почти до локтя.

Клаус не ошибся — все предплечье покрывали темные гематомы от уколов и жутковатые синяки.

Я с отвращением отпрянула от парнишки. Наркоманы вызывали во мне какую-то необъяснимую брезгливость.

— Понятно, — процедила я сквозь зубы, — пойдем.

И преодолев приступ отвращения, рванула Сашу за собой вниз по лестнице.

— Куда ты? — крикнул мне вслед Клаус.

— Сдам его куда-нибудь, — быстро бросила я, — а ты пока в комнате приберись, что ли. И не наделай глупостей.