Нарушитель самоизоляции

Я выбралась из цистерны, вооружившись армейским ножом, и действительно скоро обзавелась новым оружием — у валявшегося посреди верхнего коридора трупа я вырвала из рук «беретту», с почти неизрасходованным еще магазином, а чуть позднее подняла с пола оставленную кем-то бейсбольную биту, намного длиннее и внушительнее моей, которая осталась в багажнике. Знала бы, что тут такое веселье, — прихватила бы и ее, и топор охотничий.

Я поднялась на самый последний этаж и вышла на высокую платформу, проходившую по всему периметру здания. Отсюда открывался любопытный вид на царивший внизу хаос — участники битвы осатанело дубасили друг друга всем, что только было в их распоряжении. Некоторое время я оставалась незамеченной, пока просвистевшая пуля от снайперской винтовки в сантиметре от моего уха не вынудила меня покинуть свой наблюдательный пост.

За секунду до этого я успела увидеть Олесю. Она была в самом низу: убегала от преследовавшего ее рослого мужчины с огромным мачете.

Я слетела по лестнице на первый этаж, забыв даже о беспокоившей меня боли, и успела заметить, как девочка побежала к лестнице в подвал.

Черт, ну не хотела же я туда идти!

Внизу было ужасно темно, горели только какие-то тусклые аварийные фонарики на стенах. Меня ждало еще одно неприятное открытие — нижний уровень оказался затоплен примерно по щиколотку.

— Олеся! — крикнула я.

Где-то в глубине раздался выстрел, затем еще один. Я двинулась на звук быстро, как могла, учитывая затруднявшую передвижение воду. И натолкнулась на жуткую картину — бедную смелую возлюбленную Клауса вжимал в стену тот самый рослый детина с мачете.

Я оттащила его в сторону и какое-то время мы катались по полу в рукопашной схватке, потому что «беретта» отсырела от влаги и отказывалась стрелять, бита в ближнем бою тоже оказалась бесполезной.

Внезапно воздух прорезал выстрел, наконец-то решивший исход нашего противостояния. Я скинула с себя отяжелевшее тело и поднялась.

Испуганная Олеся с пистолетом в руках пятилась к стене.

Узнав меня, она неуверенно опустила руку.

— Спасибо, — обронила я и сказала успокаивающе: — Не бойся, малышка. Он жив, ты его только ранила. Клаус в порядке.

Олеся выглядела крайне благодарной мне за эти слова и спасение. Не хотелось бы, чтобы в ее юной душе поселилась многолетняя травма из-за отнятой человеческой жизни.

Я схватила девчонку за мокрую от пота ладонь и повела к выходу.

Мы уже были в верхнем коридоре, когда сзади послышались приближающие шаги сразу нескольких человек.

— Беги, — шепнула я Олесе, и она послушно побежала.

Я провожала ее взглядом, чувствуя, как все пережитое, вода и раны утяжеляют мои шаги. Преследователю показалось, что этого недостаточно, и мою вторую, пока еще целую ногу ужалил выстрел.

Я нелепо распласталась на полу и обернулась, чтобы хотя бы лицом к лицу встретиться со своей смертью, и увидела того самого Шута в окружении парочки охранников.

— Ты кто, на хрен такая?! — рявкнул он и вытянул свой маузер по направлению к моей голове. — Тебя сюда никто не звал!

Я хотела ответить что-нибудь очень емкое и дерзкое, но не успела. Шут нелепо дернулся в автоматной очереди и плюхнулся на землю, следом один из его спутников. Второй перед этим успел выстрелить куда-то мне за спину, а потом тоже плюхнулся на пол.

Я обернулась, ожидая увидеть очередного заигравшегося психа, но к величайшему моему удивлению, передо мной стоял Игнат. Он опустил автомат и бросился ко мне.

— Как ты? В порядке? — встревоженно спросил он.

Я с трудом кивнула, хотя перед глазами у меня все плыло от нарастающей боли и жуткой усталости. Мой затуманенный взгляд опустился ниже, и я заметила, что одна штанина брюк неизменного строгого костюма Игната порвана.

— А ты? — заторможенно откликнулась я. — В тебя… кажется… попали.

— Мне все равно не больно, — как-то смущенно сказал Игнат, и я уже было хотела сморозить что-нибудь о том, что киборги не испытывают боли, но не успела, он меня опередил и шокировал окончательно, — это протез.

Я откинулась на пол, уставилась в железный потолок в потеках воды и следах ржавчины и не смогла сдержать смеха. В эту минуту я совсем не была способна размышлять о нетактичности своего поведения, да и о чем-либо вообще в принципе. Мне просто почему-то было безумно весело.

— Ух ты, — сказала я, — я никогда прежде не испытывала определенной симпатии к человеку с искусственными конечностями.

Эпилог

Я провела в мрачно-роскошном особняке на берегу Волги еще несколько недель, и они показались мне удивительно спокойными после пережитого. И дело было даже не в том, что Клаус стал намного адекватнее и покладистее, раскаиваясь за историю, в которую невольно втянул всех нас. Скорее все его шалости и причуды теперь воспринимались куда более терпимо. Конечно, ему было сложно соревноваться с безумной гонкой за выживание в индустриальных декорациях заброшенного завода. Впрочем, он особенно и не пытался. С трудом ему удалось выторговать у нас возможность навещать Олесю в городе и проводить с ней время в особняке.