Нарушитель спокойствия

– Я очень рад, что праздники закончились, – продолжал Чарли. – Такие затяжные уик-энды всегда несут с собой дополнительные осложнения. Палата переполняется пациентами, а число сотрудников, напротив, ограниченно. Слава богу, теперь врачи вышли на работу. Да-да, Доктор, мне известно ваше мнение о психиатрах, и нет нужды высказывать его снова. Со своей стороны, я рад врачам прежде всего потому, что они наконец-то распределят пациентов. Кто-то из этих людей теперь вернется к своим семьям, верно? Кого-то распределят по клиникам для лечения от алкогольной и наркотической зависимости; кого-то направят в Уингдейл, Рокленд или еще куда, а кое-кто – что ж, это не секрет – попадет на скамью подсудимых. Все эти вопросы должны быть решены как можно скорее, вы согласны?

Спивак нахмурился, тщательно гася сигарету в пепельнице.

– Чарли, – произнес он, – ты готов сказать мне правду?

– Постараюсь.

– Кто конкретно из этих «вершителей судеб» сказал тебе, что я – параноидный шизофреник?

Чарли откинулся на спинку кресла и от души рассмеялся, положив одну ногу в огромном белом ботинке на край столешницы.

– Ох, Доктор, ну и развеселили вы меня. Это не был ни один из них. Это были вы сами! Вы вышли из кабинета врача после беседы и сказали: «Приглядывай за мной, Чарли, я параноидный шизофреник». Это были ваши собственные слова!

Но Спивак отнюдь не выглядел веселым.

Отсмеявшись, Чарли убрал ногу со стола и доверительно наклонился вперед:

– Скажу вам одну вещь, Доктор. Это не то чтобы критика с моей стороны, но, как я понимаю, при каждой встрече с этими психиатрами вы заранее настраиваетесь на негативный лад. Представляю, как вы грозите им исками, и вполне могу вас понять. Вы сами врач и сейчас попали в трудное положение. Я бы вот что предложил: попробуйте в следующий раз их удивить. Держитесь вежливо, отвечайте на все вопросы, продемонстрируйте чувство юмора – пусть они увидят перед собой рассудительного, готового к сотрудничеству человека, каким вы и являетесь большую часть времени, в том числе при общении со мной и с мистером Уайлдером.

– Да-да, хорошо, – сказал Спивак. – Я задействую все свое обаяние. Кстати, я забыл вернуть ручку.

Он открепил зажим ручки от своего нагрудного кармана и подвинул ее через стол.

– У тебя здесь не найдется конверта, Чарли?

– Конверта? Нет.

– Хотя это и не важно. Даже найди я конверт, все равно мне еще понадобится почтовая марка. Дело в том, что я написал письмо сестре. Хочешь его прочесть?

– Пожалуй, не стоит, Доктор. Я не любитель читать чужие письма.

В дверь замолотили кулаком, и послышался крик:

– Чарли, тут валяется говно! Какой-то поганец обделался прямо в коридоре!

– Прошу меня извинить, джентльмены, – сказал Чарли и поспешно выпроводил их обратно в коридор. – Приятно было побеседовать.

Стоило ли опасаться возобновления конфликта между ними? Судя по всему, нет. Шагавший рядом Спивак был мрачен, но не агрессивен, а чуть погодя попытался завязать разговор на нейтральную тему.

– Вон того типа скоро спровадят в Уингдейл, – сообщил он, указав на мускулистого мутноглазого пуэрториканца в рабочей одежде: тяжелых ботинках, джинсовой рубашке и зеленых саржевых штанах на старомодных помочах. – Когда их вот так наряжают, за этим всегда следует отправка в Уингдейл. О боже, взгляни на это!

Глубокий старик стоял и плакал, как младенец – «Уа-уа-уа!» – когда санитар облачал его в смирительную рубашку. Он предпринял слабую попытку вырваться, при этом пижамные штаны соскользнули с его бедер, обнажив гениталии столь маленькие и сморщенные, что они вполне могли бы принадлежать младенцу, и старик поспешно закрыл их ладонью – то ли от стыда, то ли из предосторожности.

– Привет, секси-бой, – сказал ему Спивак, проходя мимо.

– Спаси меня, друг, – говорили пациенты, выклянчивая у них сигареты.

– Спаси меня…

– Да-да, мы вас спасем… Смотри-ка, Уайлдер, в логове онанистов сейчас ни души. Присядем? – Они опустились на запятнанные матрасы. – Может, прочтешь мое письмо? Я трудился над ним как проклятый, и сейчас мне очень важно, чтобы кто-нибудь оценил результат.

– Ладно, давай.

Уайлдер взял замусоленный, многократно сложенный листок, развернул его и приступил к чтению.

Дорогая Сис, дорогая мисс Присс,