Нарушитель спокойствия

На самом деле, доктор, я много, много раз говорил ему, что эти дурацкие медали давали всем солдатам, побывавшим в радиусе сотни миль от Арденн. И я сказал: «Послушай, папа, это может ничего не значить для тебя, но для меня это значит очень многое. Ты хоть это понимаешь?»

Но мелкий старый хрыч – он был еще ниже меня, с лицом как грецкий орех, в надвинутой на глаза старомодной фетровой шляпе, – шагал себе как ни в чем не бывало, только заметил, что мне предстоит еще многое узнать о мире бизнеса. Сдуреть можно.

Однако я и впрямь попал в Йельский университет, в тот самый колледж, который выбрали для меня предки. Они очень предусмотрительно выслали мне в Европу все нужные бланки заявлений и анкет, как только узнали, что война закончилась, так что я угодил в большую волну льготных ветеранов-абитуриентов. До сих пор удивляюсь тому, что меня приняли, а там я находился в постоянном страхе отчисления. Все эти толстые учебники были для меня хуже смерти – приходилось проводить за чтением ночи напролет, в то время как все прочие пьянствовали и гуляли с девчонками, – но я все же продрался через первый курс, а предки к тому времени завели-таки свое дело. Теперь у них была маленькая фабрика в Стэмфорде с полудюжиной работников; они отвалили уйму баксов дизайнеру за самую изящную упаковку, какую только можно было вообразить; они наладили ежедневный выпуск партий самого что ни на есть шоколадного шоколада, и они нашли для меня работу на летние каникулы: я стал помощником одного деляги, в обязанности которого входило распространение нашей продукции среди оптовиков по всему Нью-Йорку.

«Вы попробуйте хоть одну, вы только попробуйте, – твердил он, предлагая им шоколадки. – Угощайтесь». А я сидел рядом в стильном костюме, глупо улыбался и думал: «Неужели это мне на всю оставшуюся жизнь?»

Однако это не продлилось долго: следующий курс я завалил. Кое-как протянул первый семестр, а к апрелю не выдержал и сдался. Бросил занятия и уже не пытался подтянуть хвосты, проводя почти все время в кино. В июне меня отчислили.

Боже, это была семейная трагедия! Видимо, предки решили, что я сделал это намеренно, просто им назло. Стали пачками приносить домой каталоги других университетов, но я выбрасывал их, не читая. Признаться, я всегда об этом сожалел – наверняка во многих колледжах есть дополнительные занятия по чтению для людей вроде меня, – но мне становилось дурно от одной мысли о любом университете. Кроме того, я понимал, что мой диплом нужен родителям только ради проклятого «Шоколада Марджори Уайлдер». Ссоры, упреки, скандалы, слезы… В конечном счете я сказал: «Я вам вообще ничего не должен» – и ушел из дома.

Снял комнату в городе, по газетному объявлению нашел работу в фирме под названием «Кино для бизнеса». «Хочу освоить азы кинопроизводства», – написал я в заявлении. За тридцать пять долларов в неделю переставлял прожекторы, тянул кабели и приносил сэндвичи актерам и операторам. Все было бы ничего, если бы они выпускали мало-мальски сносные фильмы; ведь и рекламные ролики можно делать со вкусом. Но, как выяснилось, они просто гнали халтуру. Помню один фильм под названием «Где-то это должно быть», который они сделали для компании «Мид», занимающейся системами учета. Двадцать минут ни капли не смешного балагана про то, как в конторе затерялся важный документ. Боссы рвут и мечут, секретарши рыдают, ящики из картотечных шкафов летят на пол, а потом появляется человек из «Мида» и спасает ситуацию. Мигом находит документ, говорит: «Системы учета – это мой бизнес», добавляет несколько фраз саморекламы, и все. Конец.

Но больше всего меня раздражало то, что все сотрудники фирмы были счастливы и довольны своей работой, – никто из них, даже девчонки-актрисы, не стремился перейти в настоящее, большое кино. Я пригласил на ужин одну из этих девиц, завел разговор о кино, а она посмотрела на меня так, словно я был несмышленым ребенком: «Ты говоришь о художественных фильмах?» Как оказалось, она никогда не считала себя актрисой, и вообще актерская карьера ее не интересовала. Позднее выяснилось, что она спуталась с одним из боссов этой фирмы, а после его развода бросила работу и они свили гнездышко в Форест-Хиллз.

…Эх, не будь у меня кишка тонка, я бы автостопом добрался до Голливуда, а там ошивался бы у киностудий, пока не наймусь рабочим сцены или хотя бы посыльным. Решись я на это, глядишь, уже сейчас был бы продюсером – но я не решился. Может, я был просто не готов к такому полному разрыву с предками. Так или иначе, но я этого не сделал.