Нарушитель спокойствия

Дверь камеры приотворилась ровно настолько, чтобы туда можно было впихнуть Уайлдера, и тотчас захлопнулась; в замке лязгнул ключ. Уайлдер задыхался; он с большим трудом смог натянуть пижамные штаны, ползая на четвереньках по мягкому полу; а потом препарат начал действовать — накатываясь на него тяжелыми волнами сна, похожего на погружение в пучину, — и, прежде чем завалиться на бок, скрючиться и сгинуть в этой пучине, он успел подумать, что никогда в жизни не чувствовал себя так паршиво. Ничего хуже этого с ним еще не случалось.

— …Уайлдер! Эй, поднимай задницу, парень.

Эти слова могли прозвучать как десять минут, так и десять часов спустя.

— Уайлдер!

— Мм… Что?

— Поднимайся, к тебе пришли посетители.

Посетители.

Он ковылял по коридору, как пьяный: натыкался на пациентов, отшатывался то к одной, то к другой стене, упираясь в них ладонями. А когда равновесие более-менее восстановилось, ему пришлось еще ненадолго задержаться, чтобы проверить, застегнуты ли пуговицы на ширинке, и одновременно свободной рукой кое-как поправить растрепанные, спадающие на глаза волосы.

Столовую временно переустроили под комнату посещений: столы были отодвинуты к стенам, а скамьи попарно расставлены в центре для приватных бесед. Уайлдер несколько секунд моргал и щурился в дверях, пока не разглядел на одной из скамеек свою жену и Пола Борга. Стараясь не шататься, он приблизился к ним, сел напротив и поздоровался.

— Представляю, как тебе здесь плохо, Джон, — сказала Дженис, кладя руку ему на колено. — В таком месте.

Она предстала заботливой и любящей супругой — даже надела «его любимое платье», как сама его называла (сине-коричневое, выгодно подчеркивавшее грудь), — и на секунду-другую он вновь увидел перед собой ту самую единственную, из-за которой в давнюю пору вдруг перестал замечать всех прочих девчонок.

— Да. А что у вас? Как Томми?

— Мы в порядке. Не считая того, что мы по тебе соскучились.

— Что ты ему сказала обо мне?

— Сказала, что ты задержался по делам в Чикаго.

— Но ведь неизвестно, когда я отсюда выберусь. Врачи займутся мной не раньше четверга, и еще черт их знает с каким результатом. Я могу застрять тут на две недели, на четыре недели, на шесть недель. И что ты скажешь Томми?

— Ш-ш-ш. — Она сжала его колено. — Оставь на меня заботы о Томми, ладно? Обещаю, с ним все будет хорошо. А ты сосредоточься на том, чтобы как следует отдохнуть и поправиться.

— Я даже не могу ему позвонить, потому что здесь нет телефона. Кстати, ты не звякнешь после праздника в мой офис? Скажи Джорджу, что я подхватил грипп или что-нибудь в этом роде.

— Конечно, дорогой, я туда позвоню. Не беспокойся.

Пол Борг между тем оглядывал других пациентов в помещении, как будто пытаясь оценить степень безумия каждого. Потом он направил тот же испытующий взор на Уайлдера, они встретились глазами и тотчас их отвели. В этот самый момент Уайлдер заметил блок сигарет на колене Борга:

— Это курево для меня? Можно взять?

— …Что никак не укладывается у меня в голове, — говорил в этот момент Борг, — так это ситуация с врачами, поголовно отдыхающими в День труда.

— Угу.

— В таком большом учреждении, в государственной больнице, хотя бы один дежурный психиатр должен быть на месте всегда, включая уик-энды и праздничные дни.

— Да, конечно.

С сигаретой во рту, распечатанной пачкой в кармане и блоком под мышкой, Уайлдер сейчас был готов простить кого угодно за что угодно.

По окончании «посетительского часа» им пришлось проталкиваться через толпу взбудораженных пациентов перед входной дверью. Борг пожал Уайлдеру руку, а Дженис его обняла и поцеловала.

— Джон, — сказала она, — знаешь, что нам стоит сделать, когда ты вернешься домой? Надо будет выбраться за город вместе с Томми — пусть он даже пропустит несколько дней в школе. Побудем все вместе на природе, устроим себе небольшой отпуск. Может, на целую неделю. Как тебе такой план?

— Звучит прекрасно. Я… Да, это звучит прекрасно.

И дверь за ними закрылась.

— Эй, приятель, ты меня спасешь?

— Спаси меня, друг.

— Спаси меня…

Он находился в центре всеобщего внимания, раздаривая сигареты, пока не услышал голос Чарли:

— Мистер Уайлдер, будьте добры пройти со мной.

И он завел Джона в комнату с табличкой «Посторонним вход воспрещен».

— Этого курева вам хватит ненадолго, если будете швыряться им направо и налево, — сказал он. — Обычно, когда пациент получает сразу целый блок, мы храним его здесь и выдаем ему сигареты по мере надобности. Вот, глядите, я пишу на блоке ваше имя.

В процессе написания он поинтересовался:

— Та леди — это ваша супруга, мистер Уайлдер?

— Да.

— Очень приятная женщина и одевается со вкусом. У вас есть дети?.. Да, это здорово: иметь сына. А у меня три дочери, — продолжил он, когда они уже вышли в коридор. — Семи, восьми и девяти лет. В них вся радость моей жизни.

— Ну и как ты объяснишь это, Чарли? — заявил, подходя к ним, Спивак.

— Объясни мне это, если ты такой охренительно умный.

— Что именно объяснить, Доктор?