Нарушитель спокойствия

— Я и сам так думаю, старина. Я сейчас в кошмарном состоянии. Пытался сказать это Дженис, но она меня не поняла. Послушай, может, ты ей позвонишь? Объясни ей все.

— Конечно, Джон. Я позвоню ей позже.

— Я к тому, что она все поймет, если ты ей объяснишь. Она считает тебя чуть ли не Авраамом, язви его, Линкольном.

— Я все сделаю, Джон.

— Ты счастливый засранец, Пол, ты это знаешь? В том смысле, что юристы — это профессионалы, как врачи или священники: люди верят их словам, что бы они ни сказали. Ты не какая-то грязь под ногами, вроде меня. Таксисты, официанты — всю жизнь я терпел обиды от всяких тупых ублюдков. Всю жизнь они надо мной издевались.

— Так что же сказал таксист?

— А, этот умник. Он гнал как сумасшедший, и я много раз просил его сбавить скорость, я метался, как в клетке, на заднем сиденье, и тут он говорит: «Тебе бы к психиатру, приятель, нервишки у тебя ни к черту». Да, ты счастливец еще и потому, что у тебя нет детей. Боже, да если бы не Томми, я бы воспользовался своей льготной карточкой и на большой серебристой птице улетел в какой-нибудь Рио, чтобы валяться на солнечном пляже, пока не закончатся деньги, и потом всадить себе пулю в башку. Это кроме шуток.

— Шутки в сторону. Посуди сам, Джон: варит ли вообще твой котелок после недели без сна? Сейчас тебе нужна медицинская помощь, что-нибудь успокоительное. Давай-ка я отвезу тебя в больницу.

— Отвянь, Борг, ты вроде без дерьма, у тебя был трудный день в конторе, и я сожалею, что назвал твою жену крокодилицей, потому что она тоже без дерьма и, возможно, сейчас ждет тебя дома с кастрюлькой куриной лапши, но ты станешь полным дерьмом, если попробуешь закрыть меня в психушке.

— Никто и не думает тебя закрывать. Врачи установят причину бессонницы, дадут снотворное, и уже завтра утром — самое позднее, послезавтра — ты выйдешь из больницы обновленным. Каким был прежде. Всего-то дел.

Последовала пауза.

— Это надо обдумать.

Обдумывание подразумевало еще одну порцию выпивки, половину которой Уайлдер заглотил махом.

— У меня есть идея получше, — сказал он. — Отвези меня на Варик-стрит.

Борг поморщился, ибо с самого начала боялся услышать эту просьбу.

Несколько лет назад они вместе сняли задешево квартиру на Варик-стрит (полуподвал типа тех, что считаются непригодными для проживания) и обустроили там притончик для отдыха от семейной жизни. Привели все в божеский вид, побелили стены, поставили двуспальную кровать, домашний бар с неслабым выбором напитков, холодильник и кухонную плиту с распродажи и прочие мелочи для создания достаточного уюта, включая незарегистрированный телефон. Идея была такова: если кто-нибудь из них, по выражению Уайлдера, «поймает пташку» — то есть познакомится с милой и легкодоступной девицей, — он сможет уединиться с ней в этом гнездышке на вечер, а то и на пару ночей под предлогом срочной командировки в другой город и проведет это время как счастливый, почти раскрепощенный холостяк. Увы, в теории это звучало лучше, чем обстояло на практике: «пташки» попадались в их сети далеко не так часто, как хотелось бы.

— Сейчас тебе не стоит ехать на Варик-стрит, Джон.

— Почему это не стоит? Или ты на сегодня застолбил это местечко для себя?

— Нет. Я не появлялся там уже несколько месяцев. Но если тебе не помогла уснуть та девчонка в Чикаго, почему ты думаешь, что это сработает с какой-нибудь другой девчонкой здесь?

— Во всяком случае, стоит попробовать. Знаешь Риту? Ну, журналистку в Тайм-энд-Лайф[6]. Хотя сейчас ей звонить уже поздновато. Может, позвать ту пухленькую? Как ее имя? Та, что замужем за врачом? Нет, погоди: она ведь переехала в Бостон.

— Угомонись, Джон. Попробуй реально смотреть на вещи.

И тут Уайлдер сломался:

— Реально, да. Вот в чем моя проблема. Я никогда не был реалистом. Я тебе не рассказывал о своих киношных планах? — Он залпом допил виски. — Ладно, Борг, я согласен. Еще по стаканчику, и я стану самым отпетым реалистом. Официант!

Он вытянул руку с пустым бокалом так далеко в проход, что мог бы упасть со стула, если бы не ухватился свободной рукой за край стола.

— Нет нужды так громко кричать, сэр, — сказал, подходя, официант.

— А тебе нет нужды умничать, молокосос.

— Послушайте, мистер, я ведь могу отказаться вас обслуживать.

— Вот как? Но ты ведь не откажешься поцеловать мой зад, макаронник хренов?

— Все в порядке, — сказал Борг, щедро выкладывая на стол банкноты. — Все в порядке, мы уже уходим. Вставай, Джон, я возьму твой чемодан.

— Какого черта, или ты думаешь, что я не способен сам нести свой багаж? За инвалида меня держишь?

Однако справиться со своим багажом Уайлдеру оказалось непросто: он застрял в стеклянных дверях отеля и ругался так громко, что все головы повернулись в его сторону, а на пути до Лексингтон-авеню часто ставил чемодан на землю, однажды чуть не сбив проходившую мимо женщину, и все время жаловался то на затекшую руку, то на отдавленную ногу.