Нарвское шоссе-2

  Следующий день прошел, как в тумане, запомнилось только два дела: написание заявления и звонок Славке с просьбой подкинуть меня на Гатчину. Славка сам был занят, но обещал найти кореша, который меня и забросит, благо у я груза с собой было немного. Как я собрал все остальные вещи и сложил их- в голове не отложилась. Видимо, на полном автомате,без всякого участия головы в процессе. Назавтра подъехал Славкин знакомый на 'уазике-патриоте' и повез меня. Я все время пребывал в прострации, потому парень, увидев, что я со своей волны не слезаю, ко мне и не приставал с разговорами. А я уже был душою где-то не здесь. Место за Гатчиной я нашел быстро. Собственно, от места, где меня Славкин кореш высадил, пройти пришлось километра полтора. Было довольно жарко, но я терпел. Вот и нужное мне место. Камень и заплывшая яма возле него. Я присел рядом. 'Станция Березайка, кому надо- вылезай-ка'. Вытащил из кармашка мешка нож и надрезал им край ладони. И все осталось за спиной: страх, беспокойство, сомнения и иное. Надо было шагнуть и я шагнул. ______________

  Сейчас, по прошествии времени, этому можно и удивиться. Человек добровольно, только что не с песней, шагает в неизвестное, где разве что драконов нет. То, что там, за чертой война, это одно, хотя эта война пострашней, чем они были в мое время. Хуже другое: все время ощущаешь себя инородным телом в тамошнем мироздании, оттого и все время начеку, чтобы не сболтнуть чего-то, чего здесь не было. Ни пошутить от души и как было, потому как многие ситуации, от которых мы ржем, те люди вообще не поймут, и ни рассказать самому, ни спросить, чтоб не дай бог не ляпнуть то, что выдаст с головой. Когда кино про агентов под прикрытием или про разведчиков смотришь, как они внедряются и живут под чужой личиной это интересно и по простоте душевной даже хочется и самому так сделать и побыть в их шкуре. Увы, того и врагу не пожелаешь- жить все время зажатым в кулак.

  А проболтаешься- что тебя ждет? Кто его знает. Вот со мной поступили прямо-таки по-доброму, но и то я пару суток отсидел в чулане и часто без света. Какое в этом удовольствие- да никакого, особенно потому что совсем не виноват. И я тогдашних вполне понимаю, что ходит тут непонятный тип, надо его проверить хоть недолго. Но ведь можно было и похуже- отправили бы меня в Особый отдел армии или фронта, и сидел бы я не два дня, а месяц, да еще и в компании милых людей вроде реальных дезертиров или паникеров, и вшей от них набрался для полного счастья. Возможны были и худшие перспективы-сами понимаете, какие. И все-таки я пошел, хотя и знал, что может быть там. А что мне делать- любишь свою жену, так и делай, что требуется, чтобы ей хорошо было. Когда можно обойтись цветочками- хорошо, но случись с ней что, так и в больнице рядом посидишь и утку ей подавать будешь. От меня потребовалось большее. Я его и дал. И беспокоило только то, что вдруг я не смогу ее найти. А остальное- я не собирался прятаться от него.

  Темнота поглотила меня и отправила в другую темноту на берег реки в народное столпотворение. Вокруг куча людей в штатском и военном ходила и бегала туда-сюда, переносила, сгружала, разгружала, толкалась, ругалась... Освещения практически не было, и даже луна не старалась помочь. Лишь кое- где мелькали лучи фонариков. Вот тут я понял, что собирался- собирался, а фонарика не взял, хоть у меня был и обычный, и налобный, и с динамкой. Горе мне! Сразу попал и сразу чего-то нужного нет! После этого меня чуть не опрокинули, кто- то явно медвежьего сложения меня едва не снес, но, услышав, что я заругался, извинился. Ну да, я тут стоял в потоке народу как памятник, поневоле зацепишься.

   Едва я это подумал, как кто-то явно начальственным басом гаркнул мне:

  --Чего стоишь, как статуй на костеле, пока все таскают?! Пошли!

  Он меня в темноте, наверное, со своим перепутал, подумал я, двигаясь за обладателем начальственного баса, а тот шустро двигался куда-то, ругаясь по поводу какого-то Чечеля, что не явился, а теперь где найти ему замену. Мы протолкались сквозь толпу народа к телеге. Бас бросил мне: 'Бери ящик, тащи на баржу!' Сам подхватил такой же и, присев, взял его на плечо. Чьи-то руки помогли мне поднять свой ящик и пристроить на плечо. Он оказался весьма увесистым, с полцентнера. Ой, ну и навалили, воспользовавшись тем, что я не стал сопротивляться. И я поволок его к барже. Вот тут было получше, синяя лампочка хоть слабо, но освещала сходню и мостки в жерло трюма, потому я и не сыграл ни в реку, ни в трюм, а мирно спустил ящик и поставил его на аналогичные ящики. 'Э, не сюды, не сюды, давай вот к этому борту',- сказал кто-то из полутьмы. Ладно, подхватил ящик, переложил. Пора за вторым. Ходить пришлось еще раза два, и ящики в телеге кончились.