Нас больше нет

– Да, – на лице женщины не было эмоций. О чем она думала в этот момент? Неизвестно.

Мужчина посмотрел на нее с благодарностью. Раздался выстрел.

– Спасибо… – одними губами выговорил бывший начальник убежища теплоцентрали и закрыл глаза.

– Скорее. Поднимайся. Никаких вопросов сейчас, – приказала Алексеева, помогая Жене встать. Она почти на себе вытащила его в коридор и поспешила к входной гермодвери.

– Жди здесь, – женщина посадила пленника на пол и скрылась за поворотом.

Юноша обескураженно хлопал глазами, не понимая, что происходит, но у него совсем не осталось сил, чтобы спрашивать.

Марина появилась меньше, чем через минуту, запыхавшаяся, побледневшая.

– Идем, скорее, – она вновь подняла парня с пола и потащила к выходу. На полу лицом вниз лежал часовой, у него под головой растекалась лужица крови. Гермодверь была приоткрыта, оттуда веяло холодом.

– Это снова твои игры? – с трудом выговорил Женя, едва справляясь с приступами боли, от которых хотелось кататься по земле.

– Заткнись, – грубо оборвала его женщина. – Держись за стену и иди, как можно быстрее. Поспеши.

Она вытолкнула его наружу, и он медленно, не оборачиваясь, побрел вверх по наклонному полу внешнего коридора.

– И куда это мы собрались? – резкий оклик полковника заставил Марину вздрогнуть. Она обернулась и направила ствол пистолета в лицо мужчине.

– Ни шагу больше, – холодно предупредила она.

Рябушев замер, удивленно поднял брови, не ожидая от нее такого. Сопровождавший его часовой остановился у него за спиной, потянулся за автоматом.

– Руки! – крикнула Алексеева, прижимаясь спиной к холодному металлу гермодвери.

– Что происходит? – нетерпеливо спросил Андрей Сергеевич.

– Человечество должно умереть, – тихо, очень грустно сказала женщина. Она покосилась на часы. – Пора, Андрей. Время вышло. В бункере перекрыта вентиляция и пущен газ. Кстати, кто догадался залить в цистерну метан без добавления меркаптана? Он совсем без запаха, но его тут столько, что оба убежища сейчас рухнут. Странно, что никому из несчастных рабов не пришла в голову идея взорвать тебя к чертовой матери куда раньше. Неужели запуганные, лишенные личности люди не способны на подвиги? Я их освобождаю. Для всех страдальцев это – долгожданное облегчение, для подлецов вроде тебя и Гены – казнь, и я приговариваю вас к смерти за преступления против человечества.

В глазах Рябушева на мгновение промелькнул страх.

– Что ты несешь? – проговорил он, делая шаг вперед.

Марина достала из кармана гранату, взглянула на нее, повертела в пальцах.

– Поздно. Все кончено. Я прощаюсь. Бона менте, товарищ полковник.

Алексеева с улыбкой выдернула чеку. Шипящая раздраженной кошкой граната описала красивую дугу и поскакала по ступеням, ведущим вниз. Женщина картинно отдала честь замершему в панике мужчине и исчезла за дверью.

Марина с трудом удержалась на ногах, когда за ее спиной грянул взрыв. Она побежала по коридору, рискуя не успеть. По потолку пошли трещины, сыпался кирпич вперемешку с бетоном. Алексеева выбежала на улицу, и за ее спиной ход рухнул.

Женя лежал лицом в снегу. Женщина перевернула его и упала рядом, пытаясь отдышаться. Земля ходила ходуном, внизу взрывался смертоносный газ, обваливались перекрытия, погребая под собой последних жителей Мытищ.

Из вентиляционной шахты в сотне метров от беглецов вырвалось пламя и густой черный дым. Следом вспыхнула вторая, третья – факелами костров инквизиции.

Марина с трудом поднялась и помогла встать своему спутнику. Он смотрел на нее своими огромными глазами, полными непонимания и отчаянья.

Алексеева помогла ему дойти до шоссе, утопая в сугробах. Парень без сил свалился на бетонный блок, припорошенный снегом, и замер.

Над городом разгорался восход. Скупое зимнее солнце пробивалось сквозь тучи, его лучи освещали дымящиеся шахты братской могилы последних выживших.

Несколько минут юноша и женщина сидели в тишине, она не смотрела на него, невидящим взглядом уставившись в никуда, он не решался прервать напряженное молчание. Лишь вдыхал полной грудью зараженный воздух, зная, что уже обречен. Запах снега и гари, настоящий, живой, аромат свободы, недоступный для загнанных под землю людей.

– Ну, спрашивай, – наконец, кивнула Марина, поворачиваясь к нему.

– Что произошло? Это твои очередные игры? – мрачно спросил Женя, с трудом подбирая связные слова.

– Нет. Игры кончились. Я взорвала бункер, – просто ответила Алексеева.

– Но почему? – простонал парень, не в силах принять еще одну страшную правду, открывшуюся ему. Все люди погибли. Хорошие и плохие, негодяи и мученики. Их больше нет. Так просто и так страшно. С этим невозможно жить, но умирать, зная правду, куда проще.

– Ты по-прежнему хочешь все знать, хотя каждый твой вопрос доставляет тебе невыносимые страдания. Что ж, перед смертью принято исповедоваться. Ты пытался разгадать меня, но никак не мог. Я и сама не в силах понять, кто же я на самом деле… – грустно сказала женщина. Она достала из кобуры пистолет и положила его к себе на колени.