Нас будет трое

Мы с Даней сидели в кафе, в котором теперь традиционно виделись, когда выдавалось свободное время, чтобы обменяться новостями. Я рассказала ему об аресте матери Валеры, которой было предъявлено обвинение в жестоком обращении с детьми и покушении на убийство; она своей вины не отрицала, тем более после того, как в ее доме при обыске было найдено пневматическое оружие, а в тоннеле – ранее незамеченная улика…

В это же самое время моя бывшая подруга была отправлена в психиатрическую клинику. Ее судьба – по-своему несчастная и трагичная – не вызывала у меня ничего, кроме горького сожаления. Нет, я ее не простила. Но и ненавидеть тоже не могла, вспоминая то, какой видела Дашу последний раз…

Все же, что бы ни двигало ей, а она делала для меня не только плохое, но и хорошее. И именно это я хотела удержать в памяти. Прежде всего – ради себя самой. Попросту не желала мучить душу отрицательным эмоциями. Особенно сейчас, когда должна была беречь себя и своего ребенка. И я просто… отпустила все это.

Жизнь понемногу налаживалась. Я водила Мишу к психологу, проводила с ним много времени… Но так и не сделала последнего решительного шага: не вернулась жить к мужу.

В ответ на мой рассказ Даня выдал несколько больничных историй с типично-циничным для хирурга юмором. А потом вдруг пристально посмотрел на меня и спросил:

– Ты простила его? Своего мужа?

Я пожала плечами:

– Не знаю.

Он неодобрительно поцокал языком и, не отпуская моего взгляда, словно желал таким образом просканировать мысли, откинулся на спинку стула и вынес свой вердикт:

– А по-моему, знаешь. Ты его простила. Еще тогда, когда Даша тебе все рассказала. Так почему же так и не сказала ему об этом?

– Меня тогда сильно сбило с толку то письмо о работе в Дубае.

– Но он ведь отказался. И ты сама прекрасно понимаешь, как много это значит для любого человека: пожертвовать своими желаниями и мечтами ради другого. Злата, это ведь только на словах звучит так просто. А на деле очень многие пары расходятся именно потому, что не могут решить, кто должен принести свою жизнь в жертву…

– Ты прав… – пробормотала сквозь ком в горле.

– Так почему тянешь?

– Наверно, хочу его испытать. Хочу убедиться, что он выучил этот урок и больше так не поступит…

– Это покажет только жизнь. Жизнь, которую ты теряешь. Хотя, по сути, ты ведь уже с ними. Просто уезжаешь ночевать в другое место…

Я смерила его мрачным взглядом:

– За что ты такой умный на мою голову?

– За все хорошее, – хмыкнул Даня в ответ и, бросив взгляд на часы, неохотно констатировал:

– Мне бежать надо, Злат. У меня операция в пять часов.

Я кивнула. Мы расплатились, вышли вместе из кафе и разошлись в разные стороны.

Закатное солнце отражалось в весенних лужах, лениво скользило по свежей траве газона… Я вышла из машины, вдохнула всей грудью свежий, прохладный вечерний воздух… и увидела тех, кого искала.

Миша сидел у небольшой лужицы и ковырял землю палочкой. Валера стоял рядом, наблюдая за сыном…

Я положила руку на живот, ощущая, как малыш внутри меня отзывается на эту такую обыденную, но трогательную картину. Словно посылает мне сигналы, желая стать ее частью…

Я подошла к ним ближе. Миша вскинул голову, радостно вскочил на ноги при моем приближении… Муж повернулся, посмотрел на меня, не сказав ни слова, но его глаза были сейчас куда красноречивее губ.

А я… я просто протянула им руки. Одну – Мише, ощущая как выпачканная в земле, чуть влажная ладошка ныряет в мою; другую – Валере…

Он помедлил прежде, чем крепко сжать мою руку. Уточнил:

– Это значит?..

– Я вернулась. Насовсем.

Словно почувствовав, что нам нужно поговорить наедине, Миша отошел в сторонку, оставаясь при этом в поле зрения.

– Так ты меня все еще любишь? – негромко спросил муж.

Прищурившись, я парировала:

– А это что-то меняет?

Он не медлил с ответом ни секунды:

– Для меня – нет. Если понадобится, я буду любить за двоих. Моей любви хватит на нас всех… троих. Четверых…

Его взгляд сполз к моему животу, сильная, но мягкая ладонь накрыла то место, где билось еще одно сердце, словно защищая и оберегая.

Я стояла и просто впитывала в себя этот момент. Эти эмоции…

Он добавил:

– Знаешь, я всегда хотел только оградить тебя от дурного, сделать твою жизнь спокойнее и счастливее… Поэтому так фанатично бросился наказывать всех, кто тебя обидел, погрузился в это с головой, считая это единственно важным для тебя, желая заслужить таким образом прощение. В то время как мне следовало, наверно, просто быть рядом… с тобой… с вами.

Я молча опустила руку, положила свою ладонь на его…

– Просто никогда больше мне не лги, – попросила хрипло. – Ничего не утаивай… даже если думаешь, что так будет лучше.

– Не буду. Обещаю.

Я закусила губу, помедлила несколько секунд, а потом подняла на него глаза и сказала:

– Ты спросил, люблю ли я тебя до сих пор… Нет… я не просто тебя люблю. Я вверяю тебе свою жизнь. Свою – и своего ребенка. Не подведи нас…

Он лишь кивнул в ответ. Твердо, почти торжественно…