Нас научили

ТОГО отбросило, швырнуло на кочки, на встрепанные снопики жестяной маслянистой травы. Между сомкнувшихся узких губ прорвалась широкая, во весь подбородок, темная лента крови. И узкие кровавые ручейки, только ярко-красные, почти прозрачные, сбежали в канавках меж резко обтянутых ребер. Быстро ржавела лужа под спиной. И всюду была кровь - размазана по брюху вытянутой тучи, и дальний лес облит кровью, и вся даль до самого горизонта...

Тусклая желтизна наволакивалась на полуприкрытые фаянсовые белки.

Постникова качало. Слабый, ватный, оглушенный, с охолонувшим лицом. В голове надтреснуто перезванивали, нестройно перебивали друг дружку гулкие колокола.

И словно через запотевшее увеличительное стекло, приближенно, размыто по краям, он увидел мелко переступающего на сизой коже комара - и откуда взяться? - щупающего тонким хоботком серую шероховатую кожу. Вот он ткнулся в кромку алого ручейка и замер, кокетливо отставив заднюю ножку. Длинное брюшко потемнело, стало раздуваться...

И Постникова замутило от вида насекомого, сосущего ещё теплую, но уже мертвую кровь. Слово вспомнилось - насыщение. Острый тянущий спазм - словно запустили по пищеводу трехлапую железную коку и рывками накручивают на неё рвущиеся кишки, а вот и потащили...

Скрючившись, притискивая живот автоматом, он шатуче побрел назад к острову, приволакивая совсем уже задубевшую, негнущуюся ногу. Его выполоскало всего, выворотило, как кулек с объедками. А спазмы выжимали желудок, словно тюбик, и он выплевывал, мыча, желто-зеленую желудочную горечь.

А навстречу торопился, припрыгивая, тоже волоча ногу, Тукташев, сморщивая лицо на каждом шаге.

Они обнялись, как братья. Постников прижался колючей, будто наждачная бумага, щекой к щеке Тукташева, плохо различая, что то говорит про "свернутый нога"...

* * *

В настоящее время функции конвойной службы переданы от Внутренних Войск Министерству юстиции. Солдаты срочной службы конвоированием и охраной заключенных не занимаются.