Нас никогда здесь не было

Выдался случай… Почти невозможный случай в наши дни. И я поехала. Три недели в пути, где по бездорожью и кочкам, где по глубоким снегам… Трудно к вам добраться. Полагаю, Алексей посодействовал моему путешествию сюда.

БАЙТУРСЫНОВ:

Алексей… Максим Горький?

ПЕШКОВА:

Да, он самый. Он был тогда на нашей стихийной встрече в Москве, если помните…

БАЙТУРСЫНОВ:

Я помню. Помню, что он был не в духе…

ПЕШКОВА:

Да. Тогда он был другим. Теперь редко его увидишь в плохом настроении. Ему все хорошо. Большим оптимистом стал наш Алексей!

ОНА ДЕЛАННО СМЕЕТСЯ.

БАЙТУРСЫНОВ:

Я помню вашего сына. Где он сейчас?

ПЕШКОВА ЗАСТЫВАЕТ, А ПОТОМ ПО СКЛАДАМ ВЫДАВЛИВАЕТ ИЗ СЕБЯ:

ПЕШКОВА:

Сын? Сын…

АХМЕТ СМОТРИТ НА НЕЕ С СОЧУВСТВИЕМ, ПОДОЗРЕВАЯ О ЧЕМ-ТО УЖАСНОМ. А ЕКАТЕРИНА ОЖИВЛЯЕТСЯ И ПРОДОЛЖАЕТ БОДРО:

ПЕШКОВА:

Ну да ладно. Скажите мне вот что, Ахмет – меня тогда в Москве поразила ваша прекрасная русская речь, вы знаете слова, о которых и многие русские не подозревают. Откуда в вас это? Тогда я хотела у вас спросить, но не осмелилась. Где вы учили русский?

БАЙТУРСЫНОВ:

В школе. Но большей частью русский я освоил самостоятельно, очень много читал…

ВДРУГ ОН СНОВА НАЧИНАЕТ ГОВОРИТЬ ЖАРКО:

БАЙТУРСЫНОВ:

Вы не знаете ничего о Бадрисафе, моей супруге? О дочери? Как их здоровье? Не слишком ли бедствуют они? Простите, простите… Я просто не могу об этом не думать… Вы удивлены – вы видели меня большим и сильным человеком, а теперь я… Кто я такой теперь? Ничего не хочу, ни о чем не думаю, лишь только о них… Меня, как и вас – меня, настоящего – здесь нет…

ПЕШКОВА:

Я ничем не лучше вас, дорогой мой, ничем…

БАЙТУРСЫНОВ:

Но вы сражаетесь!

ПЕШКОВА:

Нет. Я уже давно устала. И силы уже не те. Да что я жалуюсь, господи!

ОНА ВСТАЕТ.

ПЕШКОВА:

Но это не конец, Ахмет, это не конец. Все изменится. Когда-нибудь…

ОНА ЗАДУМЧИВО ОСМАТРИВАЕТСЯ.

ПЕШКОВА:

Нам бы чаю попить… Я не вижу чайника…

АХМЕТ ОЖИВЛЯЕТСЯ.

БАЙТУРСЫНОВ:

Чай… Вы привезли чай? За печкой – чан с водой, а чайник… Я никогда и не видел его здесь – баба Лена в чугунке кипятит, я в кружке сразу… Возможно, чайник где-то в сенях. Да и нечасто у нас печка топится.

ПЕШКОВА:

Ясно. Баба Лена! Где у вас чайник?

В ОТВЕТ – МОЛЧАНИЕ.

ПЕШКОВА:

Померла, что ли?

БАЙТУРСЫНОВ:

Заснула. Здесь все много спят…

ПЕШКОВА:

Ну и хорошо, сама поищу.

ЕКАТЕРИНА ОТКРЫВАЕТ ДВЕРЬ И УХОДИТ В СЕНИ ДОМА. БАЙТУРСЫНОВ ОСТАЕТСЯ ОДИН В КОМНАТЕ, СИДИТ НА КРОВАТИ. ИЗ СЕНЕЙ ДОНОСИТСЯ ШУМ – ПЕШКОВА ИЩЕТ ЧАЙНИК. ВНЕЗАПНО ШУМ ПРЕКРАЩАЕТСЯ, ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ ВОЙ МЕТЕЛИ ЗА ОКНОМ ДА ДАЛЕКИЙ ЛАЙ СОБАК. АХМЕТ ВЫПРЯМЛЯЕТСЯ, ПРИСЛУШИВАЯСЬ К ТИШИНЕ. ПОТОМ ОН МЕДЛЕННО ВСТАЕТ С КРОВАТИ, ОПИРАЯСЬ О СТОЛ.

БАЙТУРСЫНОВ:

Екатерина Павловна… Екатерина… Товарищ Пешкова, с вами все хорошо?

ОН ДЕЛАЕТ НЕСКОЛЬКО ШАГОВ К ДВЕРИ, ОТТУДА ВЫХОДИТ ПЕШКОВА, ВЫТИРАЯ ГЛАЗА – ВИДИМО, ОНА ПЛАКАЛА. ПЕШКОВА УЛЫБАЕТСЯ, ПРИСЛОНЯЕТСЯ К КОСЯКУ СПИНОЙ, СНОВА ВЫТАСКИВАЕТ ПАПИРОСЫ, ИЩЕТ СПИЧКИ ПО КАРМАНАМ. БАЙТУРСЫНОВ ДАЕТ ЕЙ СПИЧКИ СО СТОЛА. ОНА ЗАКУРИВАЕТ. УЛЫБАЕТСЯ.

ПЕШКОВА:

Какая же я дура! С ума выжила от старости – есть же у меня чайник.

БАЙТУРСЫНОВ:

Не наговаривайте на себя, Екатерина Павловна, вы совсем не стары.

ЕКАТЕРИНА УСМЕХАЕТСЯ.

ПЕШКОВА:

Не стара… Да, не стара, конечно. Жизнь прожита, все в прошлом… Судя по вашему лицу, мой "оптимизм" вас не радует.

ЕКАТЕРИНА РЕЗКО САДИТСЯ У РЮКЗАКА РЯДОМ С ДВЕРЬЮ, КОПАЕТСЯ В НЕМ. АХМЕТ НАВИСАЕТ НАД НЕЙ ГРУЗНОЙ ФИГУРОЙ. ОНА ВЫТАСКИВАЕТ ЧАЙНИК, СМОТРИТ НА БАЙТУРСЫНОВА СНИЗУ ВВЕРХ. ПЕШКОВА ВСКАКИВАЕТ НА НОГИ И БЫСТРО ИДЕТ К ЧАНУ С ВОДОЙ, НАЛИВАЕТ ВОДУ В ЧАЙНИК И СТАВИТ ЕГО В ПЕЧКУ. ПОКА ОНА ВОЗИТСЯ, БАЙТУРСЫНОВ ИДЕТ И САДИТСЯ НА СТУЛ ПОСРЕДИ КОМНАТЫ.

ПЕШКОВА:

Наверное, целую вечность не пили чаю, товарищ Байтурсынов? Сейчас согреемся! Нет ничего лучше чая для этого – вы это прекрасно знаете!

ПОСТАВИВ ЧАЙНИК, ОНА ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К АХМЕТУ.

ПЕШКОВА:

И потом – у нас давно нет ни оптимистов, ни пессимистов. Остались только смирившиеся… Вы так не считаете?

ОНА ИДЕТ МИМО АХМЕТА К ОКНУ, СМОТРИТ ТУДА, ПРОДОЛЖАЯ КУРИТЬ.

ПЕШКОВА:

Ах, Ахмет, не думайте, что я потеряла надежду – эта дорога совершенно выбила меня из колеи, вот и накатывают мысли всякие, нехорошие. Я все еще верю в лучшее, нам бы только вытерпеть. Что там было на кольце? "И это пройдет"… И это пройдет, товарищ Байтурсынов, и это…

ВДАЛЕКЕ РАЗДАЮТСЯ ВЫСТРЕЛЫ, ЛАЙ СОБАК УСИЛИВАЕТСЯ.

ПЕШКОВА:

Что это?

БАЙТУРСЫНОВ:

Опять бежал кто-то, скорее всего.

ВЫСТРЕЛЫ ПРЕКРАЩАЮТСЯ.

ПЕШКОВА:

Поймали…

БАЙТУРСЫНОВ:

Нет. Застрелили. Здесь никого не ловят.

ПАУЗА.

ПЕШКОВА:

Видимо, вы привыкли к этому, товарищ Байтурсынов.

БАЙТУРСЫНОВ:

К такому не привыкнешь. Но, как вы говорите, смиряешься.

ПЕШКОВА ОПЯТЬ БРОСАЕТ ОКУРОК НА СТОЛ.

ПЕШКОВА:

Вы почти не ели, Ахмет. Поешьте.

БАЙТУРСЫНОВ:

Поедим вместе, Екатерина Павловна. Вам с дороги голодно должно быть.

ПЕШКОВА:

Ну давайте!

БАЙТУРСЫНОВ ВСТАЕТ И СТАВИТ СТУЛ У СТОЛА, ЧУТЬ ОТОДВИНУВ ЕГО. ОН РУКОЙ ПРИГЛАШАЕТ ПЕШКОВУ САДИТСЯ. ОНА САДИТСЯ, ОН ПРИДВИГАЕТ СТУЛ, БЕРЕТ ИЗ ШКАФЧИКА ЕЩЕ СТОЛОВЫЕ ПРИБОРЫ, ВЫКЛАДЫВАЕТ В ЧАШКУ ИЗ КОНСЕРВЫ СОДЕРЖИМОЕ, ПОТОМ САМ САДИТСЯ НА КРОВАТИ. ОНИ КУШАЮТ.

ПЕШКОВА: