Нас позвали высокие широты

Кто теперь вспомнит наше терпение, наш риск, наш страх и нашу боль потерь? Важнее то, что мы сделали, даже если плата за это оказалась жестокой, и не случайно не все из нас остались на полярной службе, но это было их право… Почему–то для меня важно, что Каневский при первой возможности возвращается в Арктику, что Зингер, несмотря на почтенный возраст, продолжает командовать Шпицбергенской экспедицией. Хорошо, что есть ребята, которые видят смысл вкалывать в Арктике, не боясь показаться, мягко говоря, несовременными. Нет, не зря мы все–таки выстояли здесь в МГГ, и никто пути пройденного у нас не отберет!

В одиночестве я посетил могилу Олега Яблонского, которую, вырубив в скале, мы завалили каменными глыбами, водрузив над ней обелиск из лиственничного бревна, принесенного морем. За три десятка лет здесь ничего не изменилось, только бора истрепала фитильный темляк на ледорубе. Эта могила останется, когда никого из нас не будет в живых, и надпись на могильной плите расскажет следующим поколениям об одном из нас. Может быть, не сумев сберечь нашего товарища, мы постарались устроить его последнее прибежище, подумал я. Совсем рядом было место еще одной трагедии тех лет, где сложил свою голову Толя Афанасьев и где чудом уцелел Зинок Каневский. Все это было с нами, и на их месте мог оказаться любой из нас.

Немного осталось от нашей экспедиционной базы в бухте Володькиной. Уцелел лишь склад и строение бывшей механической. На месте жилого дома — следы пожарища с грудой горелого кирпича, скелеты кроватей, проржавевшая металлическая посуда и другой мусор забвения. Неужели это были алы, совсем не последние среди наших сверстников, решившие связать свою судьбу с Арктикой? И я вдруг ощущаю, как сердце начинает глухо стучать в моей груди и от непрошеной соленой влаги щиплет в глазах. Поднимаю голову, ветер бросает мне в лицо пригоршню мелкого острого снега, и я медленно возвращаюсь в осень 1988 года на берегах Русской Гавани.

Еще раз прощай, Русская Гавань, не поминай лихом! Затягивая расстояние, судно огибает остров Богатый, чтобы задержаться для съемки локатором фронта ледника Шокальского. Теперь можно и домой. Когда я вернусь: куда, домой, в Русскую Гавань? Трудно отпускает Новая Земля, где после многих испытаний многое удалось и напоследок не хочется упустить чего–то еще.

Луна крадется среди рваных облаков, и, как много лет назад, призрачная «дорога к счастью» лежит на ночной морской глади. В ходовой рубке спокойно и уверенно распоряжается старпом, и я слышу его голос:

— Держать двести тридцать!

— Есть держать двести тридцать, — «репетует» рулевой.

В ходовой темно, чтобы вахтенные могли лучше видеть ситуацию по курсу, и только шкалы приборов слабо подсвечены, чтобы не слепить вахту. Когда открывается дверь в рубку, свет в коридоре автоматически выключается. Занимаю свое место у локатора, и каким–то образом на смутные очертания полубака, мачты с оснасткой, временами проектирующиеся на подсвеченные луной облака, ложатся чеканные бунинские строки:

Стой со сжатыми скулами,
Как чугун тяжелы,
Ходят жадно акулами
Под тобою валы.
Правь рукою железною:
Из–под шатких снастей
Небо высится звездное
В грозной славе своей.

Начало последнего четверостишия относится, безусловно, к старпому, а все остальное — это и про всех нас на борту «Хмельницкого». А пока я продолжаю свою работу.

— Старпом, можно поближе к берегу, прямо в залив?

— Если науке надо, то можно…

Определенно старпом мужик с понятием, но аппетит, как известно, приходит во время еды.

— Притормозиться на пяток минут, пока буду работать с локатором, можно?

— Если науке надо, то можно…

Таким образом, на завершении рейса в ночной тиши я пополнил свои наблюдения за отступанием фронтов ледников вплоть до полуострова Адмиралтейства, создав необходимый задел на будущее, чтобы связать в единой природной системе арктические архипелаги, описанные в настоящей книге. Как это было сделано — это уже другой рассказ, и, возможно, когда–нибудь я обращусь к этой теме, где

…в подлинности голой
Лежат деянья наши без прикрас
И мы должны на этой встрече с прошлым
Держать ответ…

Насколько автору удастся воплотить этот шекспировский завет, покажет будущее. Но если бы мне знать, что я пройду через все описанное в те далекие дни, когда я впервые пересек Полярный круг, если бы знать…

ИЛЛЮСТРАЦИИ