Нас позвали высокие широты

В высшее Арктическое мореходное училище меня не приняли из–за очков — если бы не это, возможно, я стал бы ледовым разведчиком. Поступать на географический факультет МГУ, где была специальная кафедра североведения, отпетый троечник не решился. Поскольку в ту пору в школе нам давали неплохие знания, я без проблем оказался в Московском институте геодезии, аэрофотосъемки и картографии (МИИГАиКе) на аэрофотогеодезическом факультете, где все свои курсовые и диплом я защищал по арктической тематике. Этому способствовала моя дружба с кафедрой физической географии, которую в ту пору возглавлял известный географ доктор наук Г. Д. Рихтер, а среди преподавателей было много представителей былой российской интеллигенции с богатым экспедиционным опытом. Несомненно, доценты В. В. Пиотровский, А. В. Живаго и Л. С. Троицкий запомнились многим поколениям выпускников этого института. Хочу отдать должное и декану своего факультета А. И. Сухову, который не дал заблудиться в поисках пути непутевому студенту.

В самом начале учебы нам было предложено дешифрировать аэроснимки на различные ландшафты. Я выбрал снимок на один из ледниковых районов Новой Земли (окрестности Русской Гавани с ледником Шокальского) — какую роль сыграло это место в моей научной судьбе — об этом читателю станет понятно дальше. Вот и вся моя арктическая предыстория, которая в значительной мере пришлась на суровую военную и послевоенную пору в истории страны. Соответственно, мы хлебнули лишений военной поры на фоне общей грандиозной и славной цели, о которой позднее поэт сказал: «Мы за ценой не постоим». Когда война закончилась, на класс приходилось по два–три отца, уцелевших на фронте. Жесточайший жизненный отбор продолжался и дальше, уже на основе того, что успели нам внушить матери. Многие мои сверстники недоучились, слишком рано пошли работать, иные связались с уголовщиной, а то и спились, так и не реализовав своих возможностей. Остальные научились противостоять выпавшим невзгодам, совсем как полевой исследователь в сложных экспедиционных условиях, в чем я убедился позднее. Студентом я побывал на Сахалине и Тянь—Шане, довольно далеко от высоких широт, тем не менее расширив свой кругозор.

После окончания МИИГАиК по специальности аэрофотогеодезия я оказался в академическом Институте географии, в связи с чем я должен сказать несколько слов об этой непростой науке. В нашей стране середина XX века для нее время особое, поскольку были стерты последние «белые пятна» на ее карте в длительных протяженных маршрутах: позднее их заменила аэрофотосъемка. В географии главным направлением стало изучение природного процесса на основе взаимодействия трех сред, известных читателю со школы, — литосферы, гидросферы и атмосферы. Одним словом, нам предстояло работать, как в песне, «на земле, в небесах и на море». Среди географов нашлись и такие, которые придумали еще и гляциосферу, которая одновременно присутствует во всех остальных: в литосфере (в виде ледников), в гидросфере (прежде всего Мировом океане в качестве морских льдов и айсбергов) и, наконец, в атмосфере в виде снега.

Институт географии по этой программе отвечал за изучение ледников Земли Франца—Иосифа, Новой Земли и Полярною Урала. Заместитель директора института Григорий Александрович Авсюк, возглавивший гляциологические исследования, в молодости зимовал на Таймыре вместе со своим помощником В. М. Кузнецовым, который прошел через Первую Антарктическую экспедицию. Сам Григорий Александрович также оказался среди первых, ступивших на ледяной континент. Его несомненный научный и организационный талант (причем в очень интеллигентном исполнении) дополнялся еще мудрым юмором. Для начинающих научных сотрудников это значило немало. Нам просто повезло, тем более, что в Институте географии полярников работало немного. Самым опытным среди них был изящный и остроумный доктор наук Борис Львович Дзердзеевский, который еще в 20–е годы прошлого века обеспечивал метеосводками и прогнозами суда Карских экспедиций в ледовых водах на пути к устьям Оби и Енисея. Вершиной его деятельности стало участие в воздушной экспедиции О. Ю. Шмидта на Северный полюс. Еще один в прошлом метеоролог–полярник также трудился в отделе климатологии — Александр Петрович Гальцов. В марте 1933 года он участвовал в первом зимнем плавании ледокола «Красин» к Новой Земле. Было еще несколько начинающих неоперившихся гляциологов, задействованных или в Антарктиде, или связанных с другими экспедициями. С лета 1956 года коридоры Института географии начали заполняться шумной и в меру раскованной молодежью преимущественно мужского пола из выпускников МГУ.