Нас рано хоронить

Через полтора часа, исписав очередную дюжину страниц, допив последние капли вина, Женя почувствовала, что моргает все медленней, эмоции отступают на задний план, бесчувственность занимает свои позиции, тело наполняется свинцовой тяжестью, и можно попробовать уснуть. Появляется еще один шанс вынести новый день. День, который она заранее ненавидела.

Глава 2

Наша беда не в том, что поэзия жизни стала прозой, а в том, что она стала рекламным слоганом.

Луис Кроненбергер

– Калашникова, где тебя носит?! – Женин директор в бешенстве выплевывал слова в телефонную трубку.

Она, как всегда, опаздывала, в данный момент уже на двадцать две минуты, искренне не понимая возмущения Андрея, ибо задерживалась в офисе до глубокой ночи каждую неделю.

– Да еду я, минут через пятнадцать буду.

– Ты издеваешься? Время видела?

– Ну, видела, и что? А ты в прошлую пятницу на часы смотрел, когда заставил меня до четырех утра стратегию для «Нижстроя» прописывать в срочном порядке?

– В общем, я тебя жду, будем серьезно разговаривать.

– Напугал ежа голой жопой, больше меня тебе никто денег не приносит.

Но Андрей уже бросил трубку. Женя устало кинула телефон в сумку и вышла из метро. Настроение упало ниже прожиточного минимума, и в очередной раз она пожалела, что не бросилась под поезд, так ласково зовущий в объятья ярким светом. Голова снова раскалывалась на части после вчерашних двух бутылок грузинского, во рту гадкое похмельное послевкусие. Отличное начало дня.

Светофор на пешеходном переходе предательски долго горел алым светом, с насмешкой растягивая время, намекая на продолжение скандала с шефом. Дождавшись разрешающего сигнала, безликая толпа серых людей рьяно бросилась через дорогу, как единый организм, больной, разлагающийся изнутри организм.

«Не сейчас, пожалуйста, мне нужно сосредоточиться, о судьбе России думать вообще не время», – лепетала про себя Женя, на бегу лавируя между спешащими на работу горожанами и предчувствуя, что сегодня беседа с Андреем может закончиться катастрофой. Он не умел сдерживать эмоции, а она засовывать язык в задницу, даже ради собственного блага. Правда ей уже давно было наплевать и на работу, и на клиентов, и на деньги.

Разогнавшись, как спринтер на марафоне, проскочила собственный офис. Остановилась у соседнего здания и не спеша повернула обратно. Жалкая провинциальная пародия на башни-близнецы вызывала лишь стыд, как и вся новомодная застройка. Уродуют старый город своими фаллическими символами из стекла, соревнуются, у кого больше. Игрушки растут вместе с мальчиками.

Закурив, поправила растрепавшиеся волосы, закрыла глаза и попыталась выровнять сердцебиение. При очередной затяжке пепел упал в рукав.

– Твою мать!

Это было уже слишком. Отбросив сигарету, Женя рывком открыла железную дверь под вывеской «StarMedia».

– Вы посмотрите, кто почтил нас своим присутствием! Дамы и господа, неужели это лучший рекламист города Евгения Калашникова собственной персоной? Хотя нет, лучший – это я, пусть будет почетное второе место. Марш ко мне в кабинет! – прорычал в конце своей тирады Андрей, сверкая черными глазами.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

– Она еще и язвит, зараза.

Дверь захлопнулась с такой силой, что бухгалтер Екатерина Васильевна, дрожа всем телом, поковыляла за Валокордином, а менеджеры словили тишину, как в склепе, надеясь на бесплатное шоу. Они знали, что предстоит очередная «битва атлантов».

– Ну, рассказывай.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Как минимум, вескую причину твоих опозданий. Что сегодня? Каблук сломала или бабушку через дорогу переводила на другой конец города?

– Очень смешно, ты прямо король сарказма. А ничего, что я перерабатываю по десять часов в неделю сверх положенного графика? Раз уж ты захотел поговорить о дисциплине, плати тогда сверхурочные, и опаздывать не буду.

– Пошутила что ли? Ты это делаешь ради своих клиентов, которые тебе вообще-то денежки приносят, и немалые, а не ради меня.

– Ага, только они их приносят не мне, а тебе, а я получаю лишь свои пятнадцать процентов, так что не надо тут мне пытаться втюхать очередную порцию финансовой мотивации.

– Так вот в чем дело, ты прибавки захотела? Процент побольше?

– Не нужны мне твои сраные деньги, ты хоть о чем-то еще думать можешь? Или на этом твоя сфера интересов заканчивается? Мне жизнь нужна! Настоящая, достойная и честная, а не иллюзорная, которую мы тут всеми силами создаем.

– Калашникова, ты перебухала, что ли вчера опять?

– Вот послала бы тебя, да профессиональная этика не позволяет.

– Ой, неужто обижаться собралась? Можно подумать, никто не знает, что ты каждый день винишком заливаешься, не строй уж из себя оскорбленную невинность, будь добра.

– Ну, ты и мразь, Андрюша, а не ты ли мне по средам бутылочку «Мартини» на стол ставишь «для вдохновения»?

– Ну конечно, теперь я виноват, пить ты начала задолго до прихода сюда.