Нас ждет Севастополь

— Как же, помню. Но в нашем госпитале его нет, вероятно, увезли дальше. А что еще пишет?

— На Малой земле снайперы действуют вовсю! Каждый день десятки гитлеровцев отправляют на тот свет! И еще пишет, что во всех частях проводятся смотры художественной самодеятельности.

— Под огнем, — покачал головой замполит. — Ну и братва там!

— Он помолчал немного, потом спросил: — Напишешь ей, что лежишь в госпитале?

— А стоит ли?

— Пожалуй, не стоит. Не надо расстраивать. Ей и без того несладко. А может быть, тебе хочется, чтобы она приехала проведать тебя? Это можно устроить.

— Пока не надо, — торопливо отозвался Новосельцев. — А вообще подумаю.

Глянув на часы, замполит поднялся.

— Засиделся… Сегодня же у меня семинар агитаторов. Всех благ тебе. Бывай.

Когда он ушел, Новосельцев снова вынул письмо. Таня писала о том, что очень и очень любит его, тоскует. Хотя бы скорее стали они мужем и женой.

За два года войны он впервые получил от нее такое письмо. Не то что раньше: «Сейчас война, не до любви». Значит, что-то произошло, если случилась такая перемена в ее убеждениях. Виктор был склонен видеть причину в том, что Тане невыносимо тяжело на Малой земле, где даже закаленным матросам подчас невмоготу.

«Родная моя Танюша, — думал он, — что тебе приходится переносить. Как я буду беречь тебя!»

Выйдя из беседки, он побежал разыскивать бумагу и чернила, чтобы написать ответное письмо.

Ночь опять была бессонной. Виктор вставал, зажигал свет, читал и в который раз садился за письмо.

Под утро заснул. Когда проснулся, сразу взялся перечитывать то, что написал ночью. Остался доволен. Смастерил конверт, запечатал и надписал: «Малая земля, лично снайперу Татьяне Левидовой». А сверху приписал: «Срочно».

Насвистывая, он подошел к зеркалу, причесался. Подмигнул себе, улыбнулся и тут же испуганно закрыл рот: какая уж тут улыбка без зубов.

«Ну и вид, — огорчился Виктор, — на люди стыдно показаться, а если покажешься, то рта не раскрывай. Тоже мне жених!»

Он отправился разыскивать зубного врача.

К концу дня пришел Школьников. Он принес с собой гитару.

— Вручаю тебе подругу моряка, — весело сказал он, протягивая ее Виктору. — Замполит поручил передать тебе и велел играть не менее часу каждый день и петь.

— Вот только с пением вряд ли что получится, — возразил Виктор.

— Это почему же?

Новосельцев приподнял верхнюю губу.

— Ах да, — спохватился Школьников, — у тебя ж зубы выбиты. Не беда. Пока и так можно, потом вставят металлические.

— Мне красивые надо, золотые…

— Золотые — это уже после войны, а пока и так хорош будешь, тебе ведь не жениться, не на свидание идти.

— В том-то и дело, что жениться, — вздохнул Новосельцев.

Школьников разинул рот и какое-то мгновение не мог выговорить ни слова.

— Жениться? Когда же успел найти невесту? Здесь, в госпитале? Что-то быстро. Впрочем, ты же катерник — мастер быстрого хода.

— Напрасно остришь, Володя.

— А кто такая?

— Таня.

— Это та девушка-снайпер, которая тебя два года за нос водила. Значит, дала согласие?

— Как возьмем Новороссийск, так и поженимся.

— И будете вместе?

— А вот это неизвестно.

По лицу Школьникова скользнула тень.

— А я вот не пойму — женат я или холостой. Помнишь, занимал у тебя деньги на подарок для Маргариты? Сопровождал тогда транспорт до Батуми. Как ошвартовался, так к ней. Встретила приветливо. И мамаша ее тоже. Но теплоты никакой. Не чувствовал я себя мужем. Предлагал аттестат. Отказалась. А живут бедно. Комнатушка малюсенькая. Провожали меня до пирса. Могла бы хоть при расставании поцеловать. Не поцеловала. Ну, скажи, что это за жена?

Новосельцев пожал плечами.

— Не пойму я вас.

— Я и сам не пойму, — махнул рукой Школьников.

Некоторое время оба молчали. Новосельцев взял в руки гитару, тронул струны, но тут же отложил ее.

— У кого это я видел часы с золотой цепочкой, — нарушил молчание Школьников. — Надо припомнить. В военное время такая роскошь ни к чему.

— Может, у Уздякова, — высказал предположение Новосельцев.

Школьников криво усмехнулся и махнул рукой.

— Был Уздяков и весь вышел.

Новосельцев удивленно посмотрел на него.

— Как это — вышел?

— Арестовали его. Проштрафился.

— Вот это новость! — ахнул Новосельцев. — Что же натворил?

— Всему виной одна блондинка. Уздяков к ней со всей душой, а она оказалась шпионкой. На допросе призналась, что Уздяков выбалтывал ей секретные сведения… Штрафной роты не миновать, — заключил Школьников.

Несколько мгновений оба молчали, потом Школьников помимо воли зевнул и бросил смущенный взгляд на Новосельцева:

— Недоспал малость…

Новосельцев посмотрел на него и решительно заявил:

— Топай на корабль, Володя. Не ровен час, окажешься в этом госпитале.

Только сейчас он увидел, как осунулся Школьников. Китель висел на нем мешком, нос заострился, тонкие губы стали еще тоньше.

— Да надо вздремнуть перед рейсом, — Школьников поднялся.

— Постой, Володя, — вдруг спохватился Новосельцев, доставая из кармана письмо. — Кому-нибудь из почтальонов Малой земли вручи. Пусть лично доставит адресату.

Школьников взял письмо и простился.

Новосельцев тоже вышел из беседки.

4