Нас ждут

Между опорами было никак не меньше километра. Ветер, что всегда гуляет в этих местах, сдерживаемый внизу плотиной, набирал вверху раздольную силу и мерно раскачивал гигантские качели. Даже у зрителей, глядевших снизу на «живой маятник», начинала колыхаться земля под ногами. А что приходилось испытывать самому артисту? Трудно представить, да и, пожалуй, невозможно!

Пусть сам Егор Могунин, электролинейщик мехколонны-16, с широкой в плечах костью и лицом, как и у всех монтажников, обожжённым ледяными струями воздуха, расскажет о своей работе:

„Высота, действительно, была такая, что от глядящих снизу невольно ускользают детали. Главное в том, что я не шёл по проводам, а ехал. Если можно так выразиться — на воздушном велосипеде. Когда расстояние между опорами невелико, тогда применяется старый, испытанный способ пешего передвижения. Провода высоковольтных линий обычно сгруппированы по три: по одному идёшь, ставя ногу чуть-чуть наискосок, а за два других держишься как за поручни. Но на длинных пролётах воздушный велосипед незаменим. Вместо колёс у него три ролика. К одному идёт цепная передача. У велосипеда один недостаток: нет тормозов. Поэтому с правобережной горки меня спускали на верёвке, а дальше уж я сам крутил педали.

Катался я, конечно, не ради развлечения: ставил распорки между проводами, чтобы их не перехлестнуло между собой. Всего у меня вышло три рейса от берега к берегу. В первый раз я покрыл дистанцию за три с половиной часа, во второй — уже за три, а последний «велопробег» совершил за два с половиной часа.

Как видите, смелость появляется не сразу. Помню, когда я только поднялся наверх, четыре года назад, я сразу же в поручни вцепился, и никакими силами было пальцев не отжать. А вокруг девушки проходят — и хоть бы что. Потом двинулся по сантиметру в час. Мне едва тогда хватило одного дня, чтобы осилить единственный пролёт, который я сейчас могу пробежать за несколько секунд.

А вообще, мы тянули линию передачи до ГЭС два года. За два года прошли сто пятьдесят километров. Не очень много, но по болотам, по которым мы шли, сильно не разгонишься. Топь там такая была, что болотные тракторы со специальными широкими гусеницами и те проваливались. Сверху корни срослись, а под ними — болото. Дорог нет, селения остались за горизонтом, и жили мы отшельниками в походных вагончиках посреди болот.