Насчет папайи

Она была красивая девушка с удлиненным, спокойным лицом, темными волосами и большими глазами, она жила в том же доме, что и он — вскоре после того, как его вышибли из полиции. Она нравилась ему, но дальше этого дело не шло, потому что тогда он был в отчаянье из-за того, что у него разладилось с Кэрол, и все, на что он был способен — это раз за разом ездить в клуб «Карамель», напиваться, цеплять всякого обормота, который на это согласится, и исполнять все, что он только от него захочет. Он тоже ей нравился, но дальше этого дело не шло, потому что она была наркоманкой.

Он помнил, как отнесся к этому, когда узнал: какой близкой показалась она ему, и как он хотел уберечь ее. В своем воображении он рисовал, как они излечат друг друга от ран, нанесенных им миром. Потом она украла его фотоаппарат. После этого она вернулась и объяснила, как она раскаивается, но что это вопрос приоритетов, и ее проблема, конечно, гораздо важнее его фотоаппарата. Он принял это безропотно, он даже не думал о том, чтобы ее «прощать», он просто не подозревал, что наркоманам нельзя доверять. Сейчас-то он знал; сейчас он был к этому готов.

Для наркоманки она жила более-менее осознанно, то есть начинала думать о том, как бы добыть денег на дозу по крайней мере за день до того, как ее запасы истощались. Иногда она воровала, иногда подрабатывала в массажном салоне, иногда ухитрялась пристроиться манекенщицей. Даффи продолжал любить ее, как в самом начале. Потом она украла его магнитофон и на этот раз раскаивалась чуть меньше. Зачем он оставил его лежать на самом виду? Он же знал, что для этого ей надо всего-навсего стянуть у него запасной ключ.

Ее родные несколько раз отправляли ее лечиться, но она всегда возвращалась. Ноги у нее стали совсем худыми, а глаза — огромными; даже веснушки у нее стали больше и превратились в пятна. В квартире у нее стало грязно, а ковер начал вонять. Он вонял оттого, что когда она вытаскивала из руки кровавый шприц, то, чтобы прочистить его, набирала воды и со смехом выпускала струю на пол.

Даффи отступился, потому что знал, что от героиновой зависимости излечивается один из десяти, и что она была одной из девяти. Он отступился, потому что боялся сделать все, что было в его силах, — и потерпеть поражение. Он вовсе не гордился этим решением, но одержимость наркотиком действует завораживающе, и скоро вы начинаете думать о том, как бы защитить себя. Он отступился, потому что любил ее и не хотел услышать о том, что она умерла. Ей было двадцать два.

На одном конце цепи были убитые тайские младенцы, на другом — такие, как Лесли, которые кололи себя, пока не умирали. Она как-то сказала ему, что больше всего боится не смерти, но того, что ей уже некуда будет колоть. Вены у нее на руках исчезли, вены на ногах исчезли, она колола в запястья и тыльную сторону ладоней, и боль была такая, про какую она и не знала, что такое бывает на свете. Скоро, сказала она, ей придется колоть в пах.

Даффи решил, что останется в «Грузоперевозках» еще на некоторое время — так, на всякий случай.

6

На следующий день после обеда приключилась внезапная суета. Даффи стоял в своем дурацком углу и смотрел по сторонам, и тут на пороге своего офиса возникла миссис Бозли: она толкнула дверь правой рукой, а в левой сжимала телефонную трубку.

— Глисон, — закричала она, — Глисон!

Затем она повернулась и захлопнула дверь. Следующие несколько минут она говорила по телефону, оживленно жестикулируя. Потом она положила трубку, пришел Глисон, и они проговорили добрых десять минут. После этого миссис Бозли снова куда-то позвонила. Глисон вышел из офиса и направился к секции, за которую отвечал Кейси. Даффи понял, что дело пошло. Он решил лично в этом убедиться. Когда он подошел, Кейси расстегивал ворот рубашки. Он ткнул пальцем в надпись «Режь тут» и резанул по горлу ребром ладони.

— Слово разведчика! — отрапортовал он и по-бойскаутски отсалютовал Глисону.

— Ты ищи давай, черт тебя побери, — отозвался Глисон.

Даффи кашлянул.

— Прошу прощения, мистер Глисон. Что-нибудь случилось?

— Иди на хрен, Даффи.

— Может, я могу помочь?

— Иди на хрен, Даффи.

Он повернулся и пошел прочь.

— Нет, погоди. Помоги Кейси искать. По одиночке у вас мозгов не хватает, может, количеством возьмете.

— Очень остроумно, — буркнул Даффи, когда Глисон снова отправился на консилиум с миссис Бозли.

— А что мы ищем?

— Ящик с чиркалками.

— А. Пропал, что ли?

Вместо ответа Кейси пнул тюк с чаем. Даффи решил, что это должно значить «Да». Пнуть тюк с чаем означает «Да», двинуть кулаком по ящику — «Нет», боднуть головой холодильник — «Понятия не имею». По всей видимости, здесь привыкли объясняться именно так.

— А чей это был груз?

— Гадов.

Вероятно, это была аббревиатура Кейси для Гаррета и Доббса.

— Кто грузил фуру?

Кейси буркнул что-то неопределенное, но Даффи и без того был ясен ответ.

— Кто проверял погрузку?

— Глисон.

— А отвозил кто?

— Тоже Глисон.