Насекомое

Время мотылька уходило. Он чувствовал это, знал, что от его жизни осталось совсем немного. Всё явственнее ощущая слабость, он останавливался, чтобы передохнуть и с тоской смотрел на мир за окном. Мотылёк наблюдал за обитателями сада и понимал, что они тоже смотрят на него, видят, как он страдает, как угнетён, но продолжают жить, будто не замечая этого. Такая спокойная холодность, такая понимающая отстранённость и жестокое безразличие почти до физической боли ранили душу мотылька. Принять это ему было невыносимо тяжело, но ещё труднее было осознавать, что тот яркий и живой мир, из которого безучастно смотрят десятки глаз, так и останется для него недостигнутым. Терзаемый муками одиночества и окружающим равнодушием он противостоял уже сам себе, не позволяя смириться. Борясь с усталостью и отчаянием, он вновь бросился на стекло и, не сводя взгляда с ослепляющего его солнца, в последнем порыве осыпал его ударами.

Внезапно портьера позади мотылька распахнулась. Мутные волны дыма хлынули к окну, и рука хозяина дома настежь отворила форточку. Испуганный мотылёк отпрянул назад, взвился вверх, и, описав кривую петлю над Антоном Ивановичем, полетел по гостиной. С ужасом он метался по окутанной белым туманом комнате, не понимая, где оказался. Всё вокруг мотылька будто перемешалось и он, натыкаясь то на стены, то на потолок всё больше терял рассудок. Дрожа от захлестнувших его страха и волнения, он то кружил на одном и том же месте, то бросался из стороны в сторону, как вдруг, вновь оказался перед окном. В исступлении, с яростью мотылёк кинулся к нему, готовый умереть, но стекло, будто внезапно растворившись, выпустило его наружу. Мгновение, и мотылёк был среди благоухающих трав и цветов, ошеломлённый и задыхающийся от свободы. Боясь спугнуть этот, кажущийся наваждением миг, трепеща всей душой, он застыл на бутоне розы, но затем, не помня себя, понёсся над садом. Облетев сирень у окна, он тронул сладкий цветок вишни, спустился к утопающей в тени кустов траве, вновь взмыл вверх к пышным и пряным буклям бульденежа и, восхищённый, бросился к сверкающему в небе солнцу.

Оттуда, с высоты абсолютной свободы, покинутый жизнью в высшей точке возможного для него счастья, мотылёк не увидел как внизу, в старом доме, окружённом цветущим весенним садом, Антон Иванович вновь запер форточку окна и, отвернувшись от ослепляющего его солнца, наглухо задёрнул тяжёлую рыжую портьеру.

В оформлении обложки использована фотография из личного архива автора.