Насекомые и волшебники, или Фотосессия (СИ)

— Все равно. Вы в порядке? Дойдете к себе?

— Постараюсь, — ответила она, осторожно поднялась со стула и, держась за стену, дошла до двери.

— Элоиза, стойте. Кто тут у нас есть? Гаэтано? Отлично. Веди донну Элоизу домой и никуда не сворачивай. Отчитаешься монсеньору.

— С удовольствием, донна Эла, — молодой заместитель Марни улыбнулся, подхватил её под руку и в самом деле повёл домой. — Скажите, а это правда, что вы видите всех насквозь?

— Нет, дон Гаэтано, сказка. Я себя-то не всегда нормально вижу, поверьте.

* * *

У себя Элоиза исключительно усилием воли заставила тело пойти под душ. Это было необходимо в первую очередь из соображений техники безопасности — после любых агрессивных или целительских манипуляций. Потом расчесала волосы, заплетаться не стала. Поняла, что с обеда у нее во рту не было ни крошки, она даже кофе не пила, но идти добывать еду или даже просить кого-либо принести уже была не в силах. Забралась было в постель, но в постели не лежалось, тогда она выбралась в гостиную. Мысли её текли медленным и тягучим потоком, окружающий мир перестал что-либо значить. Так она и сидела — в тишине и в темноте.

Стук в дверь вернул её к реальности. Черт, ей сейчас только гостей принимать! Из одежды на ней — кружевная сорочка на тонких бретелях. И, гм, распущенные волосы.

Прислушалась. Сосредоточилась — Себастьен. Можно выдохнуть.

Вставать было лень. В любой другой день она бы не стала отпирать замок, не прикасаясь к нему, и вообще сидя в соседней комнате, но сейчас у неё совершенно не было сил.

— Заходите, монсеньор. Заприте дверь, пожалуйста. Я в гостиной.

— Сердце моё, почему вы сегодня весь вечер в темноте? — он сел рядом и обнял её. — Вы что-нибудь ели? Пили?

— Давно.

— Ясно, — он позвонил и попросил принести еды и вина. — Когда принесут, мне открыть, или вы отсюда справитесь? — усмехнулся и принялся перебирать пальцами пряди её волос.

— Простите. Мне было очень не по силам вставать и идти. Только поэтому. Ну и потому, что это были вы. Никому другому я бы сейчас никак не открыла.

— Сейчас полечим вас пищей телесной… и, наверное, еще раз телесной. Вы не возражаете?

— Нисколько. Телесная пища… любого вида пойдет сейчас на пользу. А вот духовную, боюсь, не восприму.

Серию поцелуев прервал стук в дверь.

— Наверное, я сам выйду навстречу. Это будет менее критично для вашей репутации.

— Да, вы, по крайней мере, одеты, — Элоиза оглядела его, поправила пресловутую запонку и застегнула пуговицу.

В прихожей послышалась какая-то возня и смех, потом Себастьен принес поднос, на котором обнаружилась большая тарелка с нарезанным мясом, сыром, куриными ножками, кусками хлеба, а с краю лежали кучкой маслины. Все сокровища, которые можно ночью найти в холодильнике, стоящем в условном месте. К тарелке еды прилагалась бутылка вина и бокалы.

— Видимо, что первое нашли, то и притащили, — отметил он, накладывая на кусок хлеба мясо и что-то ещё. — Уж что, а с голоду помереть мои ребята не дадут.

Он вложил ей в руку хлеб, налил вина и вложил бокал во вторую.

— За вас и за то, чтобы всё уже стало хорошо?

— Всё уже хорошо, Себастьен. Я очень надеюсь, что проблемы закончились. Всех увечных спасли, а если они будут на что-то претендовать — им нужно будет показать видеозапись, и всё, этого должно быть достаточно.

— Один вопрос: почему упала люстра? Да ещё так удачно?

— Вы не поняли? — растерянно сказала она. — Это я. Всё я. Я не рассчитала силу удара, я хотела их припугнуть, сначала оказалось недостаточно, они тут же пришли в себя, а потом — слишком сильно. Не молчите, пожалуйста, скажите что-нибудь.

Он тем временем поставил бокал и обнял её.

— Вы? — его глаза сияли. — Вы? Вы и это можете?

— Видите же — плохо и неаккуратно, — пробормотала она.

— Да плевать на аккуратность, я об эффективности! Я всегда знал, что вы сокровище, но такие вот новые для меня грани вашего таланта восхищают ещё больше. Отлично, Элоиза, просто отлично. Эх, вас бы с нами в одно место семь лет назад… впрочем, нет, вам в таких местах делать нечего, а мы справились. Но и в обычной жизни найдётся дело для живой и настоящей феи, — а ведь ему в самом деле понравилось, кто бы мог подумать!

— Ага, Фея Убивающей Люстры, — фыркнула она.

— Хотя бы и так. Сердце моё, я думаю, что вы сделали всё совершенно правильно. Уверяю вас, если бы я оказался на вашем месте и располагал вашими возможностями, то поступил бы ровно так же. Может, еще больше разрушений было бы, — усмехнулся он. — Я могу утратить человеческий облик, и стать страшен в гневе, и тогда спасайся, кто может. А вы молодец, и точка.

— Спасибо, вы всегда умеете найти те самые слова, которые нужны, — улыбнулась она.

— Я стараюсь, Рафаэлита. И я после всего не собираюсь оставлять вас до утра одну, понятно вам?

— Вы любите сплетни о себе?

— Мне наплевать на сплетни. И я почему-то думаю, что вам — тоже. Женщину, которая обрушивает небеса на головы врагов, не должны заботить сплетни.

— Сплетни как таковые не при чем, Себастьен. Но… лучше бы их не было, конечно. Впрочем, некоторые ваши сотрудники уже в курсе, где вы сейчас.