Население: одна

Найти подходящую одежду оказалось непросто. Те наряды, которые она смастерила на лето и собиралась носить, открывали все ее синяки. Старый голос сказал, что это неприлично и смутит ее гостей, что она должна вести себя так, словно вчерашний удар не причинил ей вреда. В конце концов, ее старая кожа настолько истончилась, что кровь могла пойти от малейшей царапины. В случившемся не было их вины; они не могли знать, насколько хрупко ее тело.

Новый голос молчал. Интересно, куда он делся? Офелия порылась в чулане в поисках рубашки с длинным рукавом, чтобы прикрыть руки и тело. Но все подходящие рубашки не годились в жару: они предназначались для прохладных дней, которые в сезон дождей случались редко. Она все-таки надела одну из них, поморщившись, когда грубая ткань задела чувствительную кожу на ушибах. На ноги она надела шорты чуть ниже коленей – самые длинные из всех, что у нее были.

В одежде было жарко и тесно, зато спокойнее. Офелия посмотрела на босые ступни. Остальные люди носили ботинки. Никто из них не наступал ей на ногу, но теперь ее босые пальцы выглядели так же уязвимо, как обнаженная кожа; казалось, что одного взгляда достаточно, чтобы их ранить. Обуви у нее не было; последняя пара отправилась в рециклер. На секунду Офелию охватила радость: она вспомнила маленький победный танец, который исполнила, когда загрузила в мусороприемник туфли и уродливое платье, в котором ее хотели видеть Барто и Розара.

Лазурный негромко застрекотал. Офелия выдавила из себя улыбку.

– Все хорошо. Спасибо за помощь.

Слово «спасибо» Лазурный знал: в общении с ним Офелия придерживалась всех правил вежливости, и существа, как умели, отвечали ей взаимностью.

Офелия с отвращением глянула на кровать. Она никогда не оставляла постель неубранной, не говоря уж о пятнах крови на простыне, но сегодня ей вряд ли удастся поменять постельное белье. Проследив за ее взглядом, Лазурный показал на кровавые пятна и коснулся ее руки.

– Цы коох?

– Да, это моя кровь. Но мне не плохо. Разве что чуть-чуть. – Она надеялась, что Лазурный поймет.

Он произнес что-то на своем языке, и еще одно существо вошло в комнату. Лазурный указал на кровать; его сородич зашипел и на секунду раздул горловой мешок. Он схватил постельное белье, стащил его с кровати и, скомкав, кинул на пол. Лазурный заговорил снова, и тот подобрал ворох.

– Куда ты его… – начала Офелия.

– Мыц, – объяснил Лазурный и с явным удовольствием, растягивая согласные, добавил: – Гюр-р-ряс! Гюр-р-ряс – мыц!

С трудом оправившись от изумления, Офелия запоздало крикнула существу вслед:

– В холодной воде! Кровь надо стирать в холодной воде.

Глаза Лазурного расширились.

– Ку? – Он указал на себя. – Мы коох, мыц у ку… то… сссэ.

– Вы тоже отмываете кровь в холодной воде? – До сих пор Офелии не приходило в голову, что они вообще стирают одежду, хотя от них вовсе не пахло как от некоторых знакомых ей людей, пренебрегавших гигиеной.

– Мыц у гяр-ахт – коох липитц. – («Мыть в горячей – кровь липнет», – перевела Офелия.) – Танетц куры.

Над последней фразой Офелия задумалась надолго. Танцы были здесь ни при чем, и уж тем более она никогда не рассказывала Лазурному про кур. «Танетц» – это, наверное, «станет»… Куры… бурый? Станет бурым, ну конечно!

– Мы тоже, – сказала она.

Теперь ей захотелось есть; на кухне она обнаружила, что кто-то – Лазурный? – пытался замесить тесто для лепешек, но только развел грязь. Она глянула на Лазурного, и у того затрепетали веки.

– Расссти, – сказал он.

– Спасибо. Мне очень приятно, что ты обо мне подумал.

Он явно пытался прибраться за собой, но только размазал по столу полосы муки и комья неудавшегося теста. Наверное, насмотревшись, как это делает она, Лазурный решил, что это просто. Офелия соскребла остатки и замесила тесто сама; руки с удовольствием принялись за знакомое дело. Лазурный включил для нее печь и передал решетку, стоило Офелии за ней потянуться. Потом он закрыл и убрал на место все открытые емкости. Некоторым женщинам, с которыми Офелии приходилось делить кухню, стоило бы у него поучиться. Когда она выкладывала лепешку на решетку, ведущая в огород дверь открылась, и вошло еще одно существо – не то, что забрало простыню. В руках оно осторожно несло два помидора и горсть стручковой фасоли.

– Спасибо, – сказала Офелия снова, не прекращая удивляться.

Существа и раньше проявляли дружелюбие, но никогда не лезли из кожи вон, чтобы ей услужить. Она нарезала помидор и луковицу, найденную Лазурным в корзине для овощей. От лука, как обычно, заслезились глаза, но подобно тому, как лук не мог бы обойтись без воды, Офелия не могла обойтись без лука. И снова Лазурный предугадал ее следующее действие и протянул по веточке петрушки, укропа и розмарина. Офелия нарезала зелень, смешала с помидором и луком и завернула первую лепешку.