Наш агент в Риме пропал

«Здесь держат дрова», — в гневе сказал он своему товарищу по-итальянски. — Возьми достаточно, чтобы мы могли разжечь огонь, Пепе. Как-нибудь устроим вкусное техасское барбекю.

Я не продержался бы так долго, поддавшись нарастающему страху перед перспективой пыток. Это один из рисков профессии. Но признаюсь, мысль о том, чтобы поджариться на маленьком костре, не заставила мое сердце биться от радости. У меня до сих пор было то воспоминание о гигантской свинье, с которой капало огромное количество жира на раскаленные докрасна дрова внизу. Пепе вернулся с охапкой дров. Он стряхнул с углей пепел и бросил на него половину своей порции. Стреляющее пламя лизало дрова неправильной формы, и через несколько минут центр снова превратился в бушующее пламя.

Горилла сорвал лейкопластырь с моего рта. — Хорошо, мистер Карр, — сказал он. «Теперь пришло время поговорить».

Он говорил по-английски с сильным итальянским акцентом, который я не буду пытаться передать.

Я держал губы сжатыми так же плотно, как с лейкопластырем на них, и пытался придать себе вызывающий вид. Это не так просто, когда ты с голым членом и связан по рукам и ногам, но он, похоже, понял. Он заговорил с Пепе на итальянском диалекте, и Пепе подтащил тяжелый металлический вертел, почерневший и все еще с остатками кабана, который я все еще переваривал.

Горилла пренебрежительно толкнул меня своим тяжелым сапогом, и Пепе плюнул мне в спину. Они вытащили прочный нейлоновый шнур и стали привязывать меня неподвижно к вертелу.

Вместе они отнесли меня к топке и опустили вертел в держатели. Потом закрепили барашковыми гайками. Вертел поддерживался двумя вертикальными кусками кованого железа, в которых на равном расстоянии были сделаны выемки для контроля расстояния до огневой плиты. Полные гуманности, они начали с самого высокого уровня.

— Вы без одежды, — сказал горилла, — это будет приятно согреться после холодного ночного воздуха снаружи, мистер Карр. Прежде чем мы выйдем из себя и позволим вам слишком сильно перегреться, у меня есть несколько вопросов.

Я высказал ему свой ответ вместе со своим мнением о нем, его хозяевах и его возможных вопросах в потоке коротких предложений.

— Очень хорошо, мистер Карр! Пепе!

Они спустили меня на ступеньку ниже, и тепло уже нельзя было назвать комфортным. Я не мог перестать потеть, и каждая капля пота издавала шипящий звук.

«Каковы ваши настоящие отношения с "World End"?» — спросил горилла в клетчатой куртке. — Черт возьми , — процедил я сквозь стиснутые зубы. «Я инвестор. Я вкладываю в это деньги, потому что думаю, что это принесет больше денег».

Он могильно рассмеялся. «Я уверен, что вы можете добиться большего успеха, мистер Карр, если вас так зовут», — сказал он. — Тебе все равно придется рассказать. Каковы ваши настоящие отношения с "World End"?

— Именно то, что я сказал, — прорычал я.

'Больше ничего? Милый, невинный инвестор?... Он указал Пепе.

Еще на ступеньку ниже. То, что раньше было неприятным жаром, теперь превратилось в жжение.

— Только это, — выпалил я. «Только что, даже если я не получаю от этого прибыли, я все равно получаю от этого свои деньги через Камиллу Кавур. Я могу позволить себе деньги только на это. — Значит, не совсем невинный инвестор, мистер Карр, — булькнул горилла с улыбкой гиены. — Но все же недостаточно убедительно. Вы хотите, чтобы я поверил, что вы вкладываете полмиллиона долларов в маленькую девочку, когда вы можете получить дюжину таких за пятьсот, а не так давно могли купить синьорину Кавур за пятьдесят? Пепе!

Еще одна ступень ниже. Теперь я знал, что не выдержу. Я бы тоже не стал говорить, но это не помогло решить проблему АХ. Конечно, Хоук мог послать еще одного агента, но в зависимости от того, сколько времени им потребуется, чтобы найти мое тело, или от того, было ли мое исчезновение непреднамеренным, это задержит дни или даже недели. И если Андерсон действительно что-то узнал, если действительно существовала международная угроза мировому порядку, это было бы слишком мало.

Пепе подбросил в костер три новых полена, и пламя стало еще выше.

Горилла сказал. - «Я думаю, что с этой стороны он уже закончил, Пепе», — сказал он со своим отвратительным юмором.

Теперь я висел спиной вниз. Сначала это давало некоторое облегчение, так как расстояние до огня увеличивалось, но новое топливо, которое Пепе подбрасывал в него, также усиливало огонь, и я уже чувствовал, как волдыри появляются на моих плечах и ягодицах... И я чувствовал что-то еще. ...

Когда мои запястья находились прямо над огнем плиты, я почувствовал небольшое снижение напряжения, когда нейлоновый шнур начал плавиться от жара. Я сжал запястья, чтобы продержаться еще немного. Я напряг мышцы левой руки, чтобы удержать Пьера, который благополучно прятался у меня под мышкой.