Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране

По степени учености муллы могут получить титул «ходжат-оль-эслам-ва-аль-Мослемин» (наместник ислама и мусульман). Это лишь те священнослужители, кто окончил высшие курсы в известных теологических школах и может почитаться авторитетом в вопросах религиозного права.

Имеется около 300 теологических центров, а в них примерно 60 тысяч студентов. Наиболее важные в Неджефе (в Ираке), в «священных» иранских городах Мешхед и Кум, а также в Тегеране. В каждом крупном центре имеется выдающийся – «учитель». Он имеет титул «аятолла», т. е. «отражение Аллаха». Этот титул вошел в моду особенно с начала нынешнего века, до этого наиболее уважаемых деятелей называли только «хад-жат-оль-эслам’ами». По имевшимся в печати данным, во всех странах среди шиитов было более 1200 аятолл.

В шахские времена общее число шиитов в мире оценивалось в 86,3 млн. человек, в том числе:

Иран – 33 млн.

Индия – 17 млн.

Пакистан – 15 млн.

Афганистан – 7,2 млн.

Ирак – 4,8 млн.

СССР – 3,2 млн.

Ливан – 1,1 млн.

В других мусульманских странах – 3 млн.

В других немусульманских странах – 2 млн.

Аятоллы являются не только видными теологическими учителями и организаторами крупных религиозных мероприятий, но также и получателями религиозных обязательных налогов и различных подношений. По оценкам газет, они колебались от 20 до 40 млн. долларов ежегодно.

С двадцатых годов нашего века появился новый титул «аятолла аль-узма» – «великий аятолла». Среди этих «великих» появились так называемые «марджа таклийд» («источник для подражания»), т. е. общепризнанный авторитет по каким-либо вопросам, предписывающий свое толкование общине.

Наиболее знаменитым среди «великих аятолл» был Боруджер-ди-Табатабаи, умерший в 1956 году, за ним Хаким Табатабаи, который скончался в 1970 году. При смерти Хакима по крайней мере 10 «великих» могли претендовать на его мантию. С тех пор четверо умерли, осталось шесть: Хои, Гольпаегани, Мараши-Наджафи, Хомейни, Хонсари и Шариат-Мадари.

Самый пожилой из них в 1978 году был Хои – 85 лет, самым «молодым» был Шариат-Мадари – 76 лет. Хомейни тогда находился в Париже, развертывал оппозиционную шаху деятельность, ему было 80 лет.

В отличие от суннизма одной из важнейших черт шиизма является доктрина о том, что мудрость выше традиций. Это представляет громадные возможности шиитам реагировать на любое явление явным политическим образом. Поэтому аятоллы играют огромную роль в жизни общества. Они могут использовать свой авторитет как для поддержки, так и для бойкота какого-либо решения властей или действий народа.

Конституционная революция 1906 года привела к расколу шиитского духовенства на тех, кто поддерживал конституционную монархию («машруте»), и тех, кто выступал за теократическую систему правления («машруэ»).

Первые смирились с неслыханным отступлением от исламских канонов в виде учреждения парламента, светских судов, светского обучения и, следовательно, с усилением роли государства; взамен конституция предусматривала учреждение совета из религиозных деятелей, без согласия которых не может быть принят ни один закон.

Вторые яростно выступали за «исламское правление», новшества в политической жизни Ирана им казались кощунственными, идеи отделения церкви от государства – капитуляцией перед Западом.

Как известно, шах поправкой к конституции упразднил совет религиозников как контроль за парламентом.

Таким образом, к 1978 году многие религиозные деятели, хотя и в различной степени, находились в оппозиции к шахскому режиму. Они пока не выступали против монархии как таковой. Одни требовали восстановления религиозного совета, т. е. возврата к конституции 1906–1907 гг., другие выступали со старых позиций исламского правления при сохранении шаха. Первых было явное большинство.

Значительная часть иранского духовенства была недовольна шахом, поскольку он пресекал их попытки влиять на государственные дела, т. е. заниматься политикой. Кумский центр духовенства, откуда вышел Хомейни, был особенно неугоден и неудобен шаху. Шах задумал создать новый теологический центр в Мешхеде, где духовенство, как он считал, было более покладистым. Намеревался действовать, как всегда, с большим размахом – построить там гигантский мусульманский университет, который со временем затмил бы авторитет нынешнего главного учебного центра мусульманского мира – университет Аль-Азхар в Каире, создать в Мешхеде центральную мусульманскую библиотеку мирового значения.

Однако шах понимал, что господство духовенства в жизни страны не идет в ногу со временем. Однажды в беседе я спросил его, как он представляет роль духовенства в будущем. Он откровенно ответил, что, уверен, это обскурантистская сила, которая может лишь задерживать развитие Ирана, с ростом образованности населения сила его влияния должна ослабевать.