Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране

Верхушечные слои иранского общества в большинстве своем особой религиозности не проявляли. Для них, ведущих вполне современный «западный» образ жизни, мусульманство было данью древней традиции и привычек. Они не могли себе представить, почему женщины в наш просвещенный век должны вновь надеть чадру, почему нельзя пить вино.

Один из высокопоставленных чиновников МИДа, весьма образованный человек, говорил мне совершенно серьезно, что он – верующий мусульманин и ислам – мудрая религия, только нужно ее правильно понимать: запрет употреблять вино, например, относится только к слоям населения с низким культурным уровнем, так как необразованные люди не знают меры, «образованным» же людям можно пить вино, так как они знают, сколько можно пить.

Такие видные деятели, как председатель сената Шариф-Имами и председатель меджлиса Риази, отмечали в разговорах, что волнения, нараставшие в стране, являются делом рук «ахундов» – священников различных степеней, которые, пользуясь своим влиянием на темные массы, лишь мутят воду, используют массы в своих корыстных целях.

Правящая верхушка долгое время считала, что она сможет справиться с оппозиционной режиму деятельностью части иранского духовенства, рассчитывая, в частности, на возможность договориться с другой, более покладистой, умеренной частью, которая действительно шла на сотрудничество с режимом, хотя в душе и желала для себя еще больших прав и возможностей. Мечети, конечно, посещались многими иранцами, соблюдались многие каноны ислама в повседневной жизни, но с развитием страны, приобщением ее к связям с другими, более развитыми странами, с ростом числа образованных людей, особенно среди молодежи, роль и значение духовенства, несомненно, уменьшалась. Однако нужно отметить одно важное обстоятельство: наиболее активная ее часть, будучи ближе к народу, своевременно увидела нарастание противоречий в иранском обществе, использовала обстановку, примкнув к оппозиционному движению в своих целях, а затем и возглавив его.

К усилению роли религиозных институтов во внутренней жизни страны подталкивали обстоятельства, порожденные самим шахским режимом. Это запрет политических партий, отсутствие реальной роли парламента, контроль за печатью, недоразвитость профсоюзного движения, короче говоря – лишение довольно развитого общества естественных средств для выражения политической активности. Мечети вновь становились институтами, пригодными не только для отправления религиозных обрядов.

В промышленных районах

Основа тяжелой промышленности Ирана начала создаваться со строительства металлургического комбината в Исфахане. Неподалеку, в районе Кермана, были открыты залежи коксующегося каменного угля, а в Бафке – отличного качества железной руды, лежавшей практически на поверхности. Комбинат в Исфахане, угольные шахты в Кермане и железно-рудное предприятие в Бафке были построены с помощью Советского Союза – американские и другие западные «друзья» шаха уверяли его в необходимости развивать лишь сельское хозяйство и иметь сборочные предприятия, производящие несложное оборудование из импортируемых для них частей. Призывы шаха к своим «друзьям» успеха не имели, тогда он и обратился к Советскому Союзу.

После дымного, серого, суетливого и невзрачного Тегерана Исфахан поражает зеленью на улицах, каким-то внешним спокойствием и даже величием. Этому в немалой степени способствует хорошо сохранившиеся памятники старины – дворцы шахов, гигантские, с лаконичной, четкой архитектурой мечети, их параболические купола, голубые, светло-зеленые, бежевые с красивым орнаментом; радостно блестят на солнце, тонкими свечками устремляются в небо изящные минареты. Да и характер исфаханцев, говорят, другой – они слывут неунывающими, рассудительными людьми, умеющими переносить невзгоды и радоваться.

Остановились мы в исфаханской гостинице «Шах Аббас». Это также своего рода достопримечательность Исфахана. Ранее здесь был большой караван-сарай с обширным двором, где располагались верблюды, ослики, лошади, повозки, поклажа, а постояльцы занимали маленькие клетушки, выходившие во двор сводчатыми лоджиями, присущими исламской архитектуре. Теперь внешний облик сохранен, только внутри – удобные с современным сервисом номера, прекрасно, в персидском стиле отделанные залы и рестораны, а во дворе – изящный садик с деревьями и множеством цветов, искусственных ручейков и подсвечиваемых по вечерам фонтанов. В глубине – открытая чайхана, где можно посидеть в прохладе на коврах и тюфяках и насладиться стаканчиком чая или холодным шербетом.

Сам металлургический комбинат производит внушительное впечатление, он уже давал 900 тыс. тонн стали в год, а главное – стал большой школой профессиональной подготовки иранских инженеров и рабочих.