Наш Ближний Восток

Как оказалось, наши муллы на параде вели себя также достойным образом. Они немедленно встали, заявили протест и покинули трибуну, осыпаемые оскорблениями собравшихся там так называемых «религиозных деятелей». Вечером они заявили официальный протест МИДу Ирана. «Мой отец лишился на войне ног, – сказал Аль Шукюр Паша-заде, – защищая флаг, который вы здесь, в Иране, топчете. Мы нашим мусульманам расскажем о вашем «исламе». В знак протеста наши духовные деятели отказались от традиционной поездки к «святым местам» в Мешхед и от участия в церемонии закрытия празднеств.

Через день меня пригласил к себе заместитель министра иностранных дел Шейхольэслам.

Начал он робким голосом, сильно нервничал. Его ответ я помню почти дословно:

– Я пригласил вас в связи с инцидентом с советским флагом, случившимся позавчера. Мы произвели расследование. Флаг был брошен на землю по указанию одного из военных офицеров. Это действие ни в коей мере не отражает позицию иранского правительства или его намерения в отношении вашей страны. Через 10–15 минут после того, как флаг был замечен, министр исламской ориентации приказал убрать флаг, что и было сделано. Иранское правительство приносит свои извинения Советскому правительству. Офицер, допустивший проступок, будет наказан. Прошу передать все это в Москву.

Я ответил, что, конечно, передам изложенное в Москву, заметив, что подобный недопустимый инцидент мог иметь место только в обстановке антисоветской истерии, постоянно разжигаемой в Иране. Советский Союз с самого начала иранской революции проводит дружественную политику в отношении Ирана. Мы себя ни в чем упрекнуть не можем, если Иран хочет враждовать – это его дело, пусть потом пеняет на себя.

Привел ему в качестве иллюстрации следующий, совсем свежий случай: вчера в учебном центре Казвина, где советские специалисты подготавливают иранские квалифицированные кадры, был митинг. Когда там начали кричать «смерть Советскому Союзу!», советские специалисты, конечно, встали и ушли. За ними побежали руководители центра – иранцы, «объясняя», что эти выкрики не против советских специалистов, а против Советского правительства (?!). Можно ли себе представить что-либо безобразнее этого?

Сказал далее, что такая волна чувствуется и в самом МИДе. 8 февраля машина советского посла была обстреляна днем на улице. Мы выяснили, кто стрелял, сообщили в МИД, который даже и не поинтересовался, не произошло ли чего-либо печального. Более того, сегодня МИД Ирана вернул нам ноту протеста в связи с этим случаем без каких-либо объяснений. Разве эти факты – не стремление сознательно осложнить отношения между обеими странами?

Шейхольэслам начал отвечать в том духе, что поскольку у СССР и Ирана есть общие враги, то мы должны быть друзьями. Советский Союз неплохо относился к Ирану, а иранский лозунг «Ни Восток, ни Запад» лишь символизирует независимость страны. «Пока мы будем у власти (кто это «мы», подумал я) – США будут нашим заклятым врагом». Он принес официальные извинения в связи с обстрелом автомашины, однако заметил, что когда посол ФРГ заявил протест в связи с обстрелом его автомашины – это понятно, но советский посол должен, дескать, понимать сложность обстановки, проявить терпение и т. д.

Ответил Шейхольэсламу, что извинения принимаю к сведению, но хотел бы спросить его, что следовало бы делать нам – радоваться, поздравлять МИД или что?

Заместитель министра ничего не ответил. Помолчав, он спросил, чем вызваны изменения в моей речи на встрече с президентом по сравнению с ранее присланным текстом.

Ответил, что заместитель министра сам может догадаться о причине – враждебные акты в отношении Советского Союза, которые никогда не останутся без надлежащей реакции.

Провожая до двери, Шейхольэслам сказал на прощание: «Не забудьте передать Советскому правительству извинения нашего правительства».

Наша твердая и быстрая реакция, видимо, сыграла свою роль в улаживании этого неприятного инцидента.

Не менее трудным испытаниям мы подвергались во время организованных налетов на посольство, которые иначе и не назовешь, как бандитские.

Всем занять свои места!

О первом налете на посольство, который состоялся 1 января 1960 г., уже упоминалось ранее. Иранскому послу в Москве был заявлен строгий протест. Получили мы указание затронуть и этот вопрос перед Хомейни. Однако посетить его на этот раз не удалось. Начальник его канцелярии сообщил, что Хомейни поручил Готбзаде, занимавшему тогда пост министра иностранных дел, принять советского посла.