Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

В начале 20-х годов после периода послевоенной стабилизации в стране начался промышленный подъем. К 1929 году национальный доход США составлял почти 45 % от промышленного производства всего остального мира. К тому же за годы Первой мировой войны США из должника превратились в ведущего мирового кредитора.

Процветание объективно возникло и развивалось на основе научных и технических достижений, особенно заметно, даже опреде-ляюше, в новых отраслях промышленности: автомобилестроении, радио- и электропромышленности, химии, а также в дорожном строительстве.

Приоритетами молодого, энергичного и жестокого американского капитализма, знаковыми фигурами которого явились предприниматель Генри Форд и изобретатель Томас Альва Эдисон (оба выходцы из низов общества), стали: массовое производство, стандартизация, конвейерная система и — совсем непривычно для старушки-Европы — высокий жизненный уровень широких слоев населения. Логика простая: штучные, ручной сборки дорогущие «Роллс-Ройсы» могли покупать только царствующие особы, главы правительств — за казенный счет, банкиры уровня баронов Ротшильдов… Таких людей во всем мире насчитывались сотни, быть может, чуть больше тысячи, а может, и меньше. Ни о каком массовом производстве таких автомобилей не могло быть и речи. Следовательно, не могли существенно расти и доходы производителей, а это противоречило основным принципам капиталистического производства.

Генри Форд стал выпускать в Детройте свои «коробочки» модели Т-1 десятками, сотнями тысяч, потом счет пошел на миллионы. Следовательно, в стране должны были наличествовать сотни тысяч и миллионы людей, способных эти серийные автомобили купить. Значит, относительно неплохо зарабатывать. Это же относилось и к массовому производству радиоприемников, электропроигрывателей, холодильников, пылесосов, прочей бытовой техники.

Миллионы автомобилей привели с неизбежностью к строительству разветвленной системы автомобильных дорог, в том числе знаменитых «highway» — хайвеев, многополосных автомагистралей. Это означало возникновение новых сотен тысяч рабочих мест, строительство множества бензоколонок, авторемонтных мастерских, специализированных магазинов, придорожных кафетериев и мотелей, даже учреждение нового вида полиции — дорожной и появление нового вида преступлений — угона автомобилей.

Еще одно следствие эры процветания — развитие системы потребительского кредита.

Многим казалось, что процветание естественным и безболезненным путем сведет на нет все противоречия капиталистического общества, устранит глубинные причины классовой борьбы между предпринимателями, с одной стороны, городским пролетариатом и фермерами — с другой.

…Все рухнуло в одно утро — 29 октября 1929 года. В этот «черный вторник» в самом центре американской деловой жизни — на Уоллстрит в Нью-Йорке — разразилась чудовищная, неслыханная дотоле паника. Она означала конец мифа о бескризисном развитии экономики страны и ее вечном процветании. В одночасье обанкротились, «лопнули», как говорят в просторечии, 10 тысяч банков и почти 140 тысяч больших фирм.

Биржевой крах в США стал пусковым механизмом всемирного экономического кризиса, затянувшегося на несколько лет.

В самой же Америке это было настоящее и всенародное бедствие. Семнадцать миллионов человек вдруг оказались безработными. Семнадцать миллионов, уже привыкших к безбедной жизни, успевших приобрести в кредит кто дом, кто автомобиль, кто мебель… Если считать с членами семей, то по меньшей мере четверть населения страны оказалась без средств к существованию.

Теперь с утра к пунктам раздачи безработным и бездомным тарелки бесплатного супа с ломтем хлеба выстраивались многотысячные очереди.

Жестоко пострадали не только рабочие, фермеры, наемные служащие — десятки, а может, сотни вчерашних миллионеров, разом вышвырнутых из роскошных апартаментов на Пятой и Парк-авеню, выбрасывались из окон уже не своих офисов в небоскребах Нижнего Манхэттена или кидались вниз головой в Ист-Ривер с головокружительной высоты Бруклинского моста.

От невероятного по разрушительной силе социального взрыва Америку, а по сути, и весь западный мир спас только государственный ум тридцать второго президента США Франклина Делано Рузвельта, провозгласившего, а затем, после своего избрания, и проведшего в жизнь свой так называемый «Новый курс» (New Deal).

В основе концепции Рузвельта, благодаря которой США сумели вырваться из кромешной депрессии, грозящей полной катастрофой, лежала идея признания необходимости системы государственного регулирования экономики и социальных проблем. Тем самым Рузвельт на первый взгляд безрассудно, а на самом деле все просчитав и взвесив, выступил против традиционной для Америки политики абсолютно свободного рынка, полного невмешательства государства в экономическую и социальную жизнь страны. Немудрено, что «Новый курс» сразу встретил ожесточенное сопротивление…