Наш человек за границей. Путешествия крупного коммерсанта с Никольской улицы по Европе, Азии и Америке, описанные им самим

Нас попросили подождать несколько минут, пока арестантов разведут по работам. В это время надавили кнопку – и во всех пяти этажах тюрьмы моментально щелкнули железные двери одиночных камер, откуда быстро вышли арестанты и выстроились попарно на галереях. Затем начался выход 1-го этажа, потом 2-го, 3-го и так далее. Когда прошел последний, 5-й этаж, нас пригласили за решетку, где мы оставили свои палки и с помощником начальника тюрьмы начали ее осмотр с одиночных камер. Последние довольно просторны и светлы; в каждой из них стоит кровать с матрацем, подушкой и одеялом, стол, стул и клозет. В них арестантам разрешается курить табак и читать книги; то и другое выдается им в изобилии тюремной администрацией; безусловно запрещается арестантам разговаривать и перестукиваться. Если из них кому что нужно, он должен поднять руки кверху, к нему подходит надзиратель и выслушивает его.

Во время нашего осмотра в тюрьме находилось арестантов 630 человек, но в ней могут поместиться 1700 человек.

Снаружи тюрьма охраняется тремя «мистерами», находящимися на трех башнях, снаружи их не видно.

Внутри тюрьма охраняется десятью человеками, одетыми в штатское платье, без оружия; меня это крайне удивляло.

Затем мы осмотрели больницу, аптеку, столовую, кухню, хлебопекарню, кладовые, прачечную и прочее; повсюду чистота, и во всем образцовый порядок.

Далее нам показали особое отделение – для приговоренных к смертной казни. Это две большие камеры за массивными железными решетками; рядом с ними помещается большая и высокая комната, посредине ее стоит виселица. Здесь вешает преступника не палач, которого тут нет, а сам начальник тюрьмы; это исключительно его «привилегия», никто другой делать этого не имеет права.

Начальник здешней тюрьмы – красивый господин лет сорока, с добродушной физиономией и атлетического сложения, – когда мы ему представились, сказал нам по поводу этой «привилегии», что после каждой смертной казни, которая бывает в год одна и не более двух, его трясет лихорадка и он три дня ничего не ест.

Затем нам показали женское отделение тюрьмы, в котором находилось только 17 арестанток. Они в это время были заняты починкой белья.

Женские одиночные камеры обставлены даже с некоторым комфортом: в коридорах стоят корзины с живыми цветами, камеры светлые и чистые, убраны портьерами, занавесками, на стенах висят карточки и картины; в общем, очень уютно. Отсюда мы прошли через двор в фабричные двухэтажные корпуса, в которых арестанты вырабатывают с помощью новейших электрических машин белье, платье, обувь и прочее. Изделия их хороши и недороги, и поэтому тюремные фабрики всегда имеют много заказов. Здесь нам показали электрическую кройку белья: положили полотно в 150 полотнищ – и машина их кроила и резала сразу так же легко, как лист писчей бумаги.

При поступлении арестанта в тюрьму его тотчас же начинают обучать фабричному производству. Все они без исключения должны работать и при этом делятся на три разряда: первый – ведущие себя хорошо, одеты в синий костюм, второй – среднего поведения и вновь поступившие, [одеты] в серый костюм и третий – совершившие в тюрьме какой-либо проступок, одеты в полосатый костюм.

Для первого разряда бывает сокращение срока заключения, а последний разряд лишается некоторых прав – курения табака, чтения книг, свидания с родными и прочего.

Все арестанты работают бесплатно, но при выходе из тюрьмы им выдается небольшая сумма денег и полный комплект нового белья, платья, обувь и шляпа.

По окончании осмотра тюрьмы мы были приглашены в кабинет к начальнику тюрьмы, который нас встретил очень любезно, предложил нам сигары. Мы его благодарили, и в заключение я сказал ему, что всем виденным я очень доволен, особенно мне понравились удивительная дисциплина и во всем образцовый порядок. На это он мне ответил улыбаясь: «Если вам нравится, оставайтесь здесь». Я поблагодарил его за столь лестное предложение, но воспользоваться им не мог, так как это в мою программу не входило.

Все американские тюрьмы поставлены на коммерческую ногу и приносят хорошую пользу как правительству, так и арестантам; последние выходят отсюда наученные какому-либо фабричному производству или ремеслу, вполне исправленные и способные к честному труду. По выходе из тюрьмы они немедленно находят себе занятия и их охотно берут на фабрики, но и там за ними продолжает следить их тюремное начальство, и поэтому в Америке рецидивов почти не бывает.

Филадельфия – главный город штата Пенсильвания, в нем считается жителей полтора миллиона. Это старый фабричный город, довольно грязный; в нем особенно интересны его маленькие домики-особняки, которых здесь насчитывают более 200 тысяч. Это не что иное, как бесконечные ряды клеток, разделенные брандмауэрами, в них живут семьи фабричных и рабочих.