Наш друг Димка

Ну вот, значит, хозяин-то со своей и решили их сюда в деревню

перевезти… А в доме-то их куда? Хозяин-то нам и говорит:

«Придем туда. Она сядет и ревет… Никак не может выбрать, кого

с собой взять, кого оставить… Я ей и сказал: «Забирай всех, кто на

тебя смотрит!»

Вот и ездят туда-сюда. Нам говорит: «Возьмите хоть вы

сколько-нибудь…» А мне куда? А Галке с Генкой? Они сами-то в

одной комнате, в другой Ольга с мужем и с малым… В большой у

них телевизор, там стол, сервант… Тоже куда?

Ну вот, мы постояли. Молчим. А что тут скажешь? Хозяин-то

понимает, головой качнул, вроде как – «понятно»! Тут хозяйка

вышла. Зареванная.

Знаешь, сил ведь нет, когда бабы плачут!.. Тоже все поняла и

громко так говорит: «Да скорее бы, что ли, конец этому свету

пришел!..» Хозяин ей: «Ты что, мать-то, говоришь?.. Да еще при

людях!»

А она: «Да я не про это …» – и рукой так по небу провела. –

«Я,» – говорит, – «про него, проклятого…» – и на столбы так

рукой. Знаешь, как вот в русских танцах. Вот так от сердца и

направо…

Жутко стало мне тогда.

…Вот ведь не вспоминал, а тут сегодня вспомнил. «Будьте, –

говорит, – вы прокляты!.. Эти компьютеры, телефоны,

телевизоры… Выхолостили, – говорит, – народ! Опустошили! Ведь

книжка – это ведь зеркало, родничок.

…Откроет человек, окунется в душу свою, поправит что-то

там, поглядит на себя… Руки вынет, посмотрит, как там, на руках,

капельки чистые?.. Вдохнет, чем пахнет. Лесом ли? Небом ли?

Или, – говорит, – ещё чем?.. Как же можно так, люди! – и опять

плакать.

…Во, брат, как! Во что утром-то вспомнил!

Карл замолк: «Страшное дело, брат! Ужас!»

…Я всё представил, и мне тоже стало не по себе.

Посидели. Помолчали.

– Ну, ладно! Пойду я! Полкана, опять же, кормить надо! – Карл

встал. Полкан тоже поднялся и подошел к нему.

– Может, денег надо?.. Там… – я смотрел на Карла.

– Не-е-е! Ну, её, водку эту! Водка, да еще телек на закуску…

Точно белка придет!

А ведь белка-то… Один раз, другой… А потом и… писец.

…Пойдем, Полкан. Попозже, может, зайду… Сам-то дома будешь?

- 70 -

– Буду. Работы много, – я посмотрел на компьютер.

– Ну, ну!.. – Карл посмотрел на него тоже.

– Пойдем, Полкан. Снег почистим. Да нам тоже печку топить

пора…

…Вроде не одни мы с тобой-то на белом свете, слава Богу…

Художнику было страшно

Вечером зашел Бендриков – Карл. Сосед. Зашел – сел. Карл

заходит в двух случаях: первый – занять денег, значит, уйдет

сразу, независимо от того, получил или нет. Второй – где-то занял

уже, израсходовал – значит, посидеть, поговорить.

Вариант был второй.

– Чё, дома? Снегу насыпало, а ты не чистишь? Ждешь, когда

лопату сломаешь, а потом её чинить будешь? Дорогу тоже сегодня

чистить не будут, поэтому никуда не поехал? А тебе это надо – в

город мотаться, бензин жечь? Подорожал бензин на сколько?

Карл до «этого» был психотерапевтом, но «хороший врач

любить людей не может …» поэтому он и уехал от них в деревню.

– Просто сижу, – стараюсь увести разговор от себя.

– Оно понятно.

…Строили им строили… Асуанскую плотину-то, а они вон

что… Вот удумали… – Карл пересел поближе. -- Я говорю –

строили Насеру плотину-то, строили …

– Вот посмотри на картину – что скажешь? -- я ткнул носом в

монитор.

Карл застыл, как спаниель, даже рука с сигаретой застыла у

плеча.

– Да… В чужом глазу – соринку легче сыскать…

– Расшифруй, – я тоже закурил.

Карл смотрел на картину, на которой были изображены глаза,

смотрящие сквозь кресты и свечи на тебя, а сам ты был в мире

весны и одуванчиков, но сверху уже падала осень, зима.

– Нормальный парень! – выдохнул Карл.

– Кто?.. – я не мог понять, про кого он говорит.

– Любой! Хоть тот, хоть этот, – Карл чуть не прожег монитор

сигаретой.

– А «тот» – это кто?

- 71 -

– Ну, тут сложно сказать. Понимаешь, там ведь еще и девица

есть. Длинноногая такая. Так что «тот» – это не только тот, кто

это рисовал, но и «эта», которая с волосами длинными.

– С какими волосами, – я смотрел на Карла, явно намекая ему

всем своим взглядом, что он перебрал, поскольку на картине

кроме чьих-то глаз никого не было.

– Ну, кто-то же рисовал? – Карл смотрел на меня.

– Автор.

– Вот … автор! А автор – это не только голова и руки, а еще и

окружающий его мир. То, что рядом, что волнует… А рядом с ним

девчонка красивая. Длинноногая, длинноволосая. И он живет как

бы в двух мирах. Они пересеклись, и вот… «этот»… – Карл опять

ткнул сигаретой в монитор.

…Мы сидели, оба глядя в монитор.

Я подумал: «А почему бы и не быть девчонке рядом с

художником?»

– Поженятся? – я посмотрел на Карла.

– Потом!

– Когда «потом»?

– Долго все рассказывать… – Карл посмотрел на меня и

добавил. – Дилетантам!

– Так картина «Страх» называется, – я обиделся.

– Да хоть как… Ты спросил: «Что скажешь?» Я сказал.

– Так – «Страх» же?

– Страх…

Ты сам-то его помнишь ведь! Как можно страх нарисовать?

Крест, что ли? Могилки что ли? Да сейчас у каждого второго

крест на груди. Страшно? Страх не рассказать… или сам не

захочешь.

Или не знаешь? Исподнее чё, не стирал никогда? А спросишь

тебя… – «Не знаю, как-то само так получилось…»

– Может, по рюмке? – я вспомнил первый бой под Кандагаром.

– Ты, брат, серьезный разговор затеял. А рюмку?.. Составлю

тебе компанию.