Наш грешный сентябрь

Говорить о чём-либо сейчас – не имело смысла. Вулкан Асманова пылал, извергая из себя раскалённых обломков, пепла, излияние магмы, которая, излившись на поверхность, превращалась в раскалённую лаву ненависти, жестокости и желчи.

И Ева прекрасно понимала, что должна переждать это чудовищное извержение. Иначе всё закончится намного печальней, что об этом говорил сам Асманов.

Следующие восемь месяцев её никто не тронет. Никто не обидит и не причинит вреда. И это было единственным, что имело значение.

* * *

- С-спасибо, - с трудом проговорил Теунов перебитой челюстью.

Спустя три дня это было впервые, когда мужчина смог хоть что-то ответить Еве на её постоянный уход.

Асманов больше к нему не прикасался. Не избивал и не допытывался о возможной связи с Гаджиевым. Сейчас уже то, что он был лишен свободы, было для Теунова самой жестокой пыткой.

Ходить под себя и унижаться, принимая помощь от девчонки, которую тот и за человека не считал. Покорно сидеть перед ней на ноующих от боли ногах, пока та обрабатывает его опухшее, покрытое гематомами лицо и заплывший глаз было всё равно, что нажраться гвоздей.

И дело было отнюдь не в пренебрежении. На душе скребли кошки, разрывая её на части от стыда и неловкости.

Сейчас, маленькая девочка Ева, была единственной, кто относился к нему как к человеку. Пусть именно из-за него она и оказалась в настолько сложном положении.

- Не за что, - выжала Ева полотенце, продолжая протирать его лицо, чтобы хоть немного очистить от запёкшейся крови и грязи сырой камеры.

Морально, ей было невероятно тяжело ухаживать за настолько изуродованным человеком. Ведь она и сама всё ещё слишком хорошо помнила, какого это ночевать в одном вольере с собаками, чувствуя себя ни чем не лучше простого животного.

- Сможете сегодня поесть самостоятельно? – отодвинула ведро с водой, подтягивая тарелку с жижей, которой кормили бульдогов Асманова.

- Попробую.

Его руки всё ещё дрожали от боли и холода. А отколотый зуб кровоточил и резал щеку, не позволяя даже разговаривать, не то, что жевать.

 Озябший и обессиленный, он так и не сумел окрепнуть за те три дня, что она всеми силами пыталась облегчить его состояние. А частый, махровый кашель ещё больше усугублял положение, указывая на предстоящее воспаление лёгких.

Сжав непослушными пальцами ложку, Теунов поднёс её к перебитым губам, осторожно заглатывая серую жижу:

- Не переживай, я и сам справлюсь, а ты можешь подниматься наверх и греться. Беременным нельзя болеть. Тем более на таких сроках.

 - Хорошо, - поднялась Ева, хватаясь за возможность глотнуть свежего воздуха.

Гинеколог предупредила, что приступы тошноты начнут учащаться. Но от частого времяпрепровождения в закрытом пространстве, заполненном запахом экскрементов, становились практически невыносимыми.

- Позвольте мне, - взял охранник из её рук отхожее ведро, позволяя сразу пойти в дом.

Она слышала, как на переднем дворе лают собаки, но предала этому особого внимания.

Последнее время Асманов делал вид, что её для него не существует. Он не выселил Еву из соседней комнаты, но и не приходил к ней за сексом. Всё что его сейчас заботило – бизнес. И ничего кроме бизнеса.

Тихонько пройдя внутрь через заднюю дверь, она сразу же собиралась подняться к себе чтобы принять душ. Но не успела она подойти к лестнице, как её застала Иман в компании молодой и совершенно не знакомой девушки.

Высокая брюнетка в дорогой, розовом костюме смерила Еву с головы до ног, даже не думая скрывать своего пренебрежения.

На вид ей было не больше двадцати, но вела она себя словно самая настоящая королева, по сравнению с которой даже Сабина казалась сейчас куда менее высокомерной. Задранный подбородок. Вздёрнутая бровь и взгляд, от которого становилось не по себе.

- Живо выйди отсюда и не заходи до тех пор, пока не помоешься! - поморщила нос. – От тебя несёт как от бродячей псины!

Глава 29

- Лучше пахнуть псиной, чем быть ею, - подняла голову Ева. Чувство собственного достоинства опередило страх, заставляя ею показать зубы. – Так что я не собираюсь выслушивать ничего подобного от черноротой папинкиной дочки, которая считает, что сумма её наряда позволяет обращаться с людьми как с мусором.

Никто кроме Саида в этом доме не имеет права говорить с ней подобный образом. Тем более девка, которую тот привёл на роль очередной содержанки.

- Не смей так разговаривать со мной, дрянь! – не успела Ева опомниться, как девушка со всей силы ударила её по лицу розовым клатчем.

Острая боль обожгла лицо, оставляя на щеке пылающий след, а на языке вкус крови. И это была не просто царапина. Металлическая застёжка рассекла кожу ничуть не слабее ножа, вминая мягкую плоть в зубы, отчего кровь потекла у неё по подбородку.

- Не нужно, госпожа Мелек… - растерянно протараторила Иман, не зная, что делать. На одной чаще весов находилась гостья её хозяина. А на второй мать его детей, изо рта и щеки которой стекала кровь. – Хозяин будет недоволен тем, что вы делаете. Не нужно трогать его людей без дозволения.