Наш грешный сентябрь

Горький запах подвала и экскрементов преследовал её даже после того, как она выходила из душа. Что уж говорить сейчас, когда она сидела перед Саидом всего через двадцать минут после ухода от Теунова.

- Ещё не решил.

- Не думаю, что она останется довольна случившимся.

- Сейчас меня это мало интересует. И тебя не должно, - выдавил мазь на ватную палочку, осторожно нанося её на порез.

- Почему?

- Потому что уже завтра она приползёт к тебе извинениями. На коленях вымаливая у тебя прощения.

- Не думаю, что ты сможешь принудить к этому такую важную особу.

- Принудить? – усмехнулся Асманов, словно на самом деле не чувствовал исходящий от неё запах. – Она сделает это сама. По собственной доброй воле.

Сама? По собственной доброй воле?

Казалось, Ева ещё никогда в жизни не слышала ничего смешнее.

Даже представить было сложно что вообще может заставить такую заносчивую гордячку как Мелек Шаптукаева просить у неё прощение. И тут в голову пришло то, от чего мгновенно похолодела кровь.

- Не трогай её Саид, пожалуйста!

- Трогать её? – нахмурился Асманов, пытаясь наклеить пластырь.

- Не делай ей больно. Она не виновата, что её вырастили избалованной высокомерной девчонкой, считающей, что все у кого меньше денег чем у неё - простое отрепье.

- Она тебя ударила, а ты просишь, чтобы я не предавал этому значения? – раздраженно проговорил Саид, смотря на Еву как на умалишенную. - Ты что совсем рехнулась? Блаженную из себя корчишь?

- А ты хочешь, чтобы я кричала и требовала её голову себе на блюде?

- Ты или слишком добрая или слишком глупая, - хмыкнул Асманов, собирая аптечку. – И ни то, ни другой не пойдёт тебе на пользу. Так что я бы с куда большим энтузиазмом выполнил твоё желание принести её голову, чем слушать всю эту чушь.

- Моё желание?

- Если у тебя есть что сказать. Говори, - серые глаза блеснули, словно у самого Сатаны, что с минуты на минуту собирается украсть её душу, опуская на самое дно Преисподней. - Не бойся.

- И ты это сделаешь? – с такой надеждой проговорила Ева, чувствуя что ещё немного и сердце вырвется из груди. - Сделаешь то, о чём я тебя попрошу?

- Сделаю, - нетерпеливо отрезал Саид.

Казалось, он ждал от неё чего-то конкретного, заставляя теряться, с трудом подбирать слова. 

- Отпусти Теунова. Пожалуйста, Саид. Хватит уже с него мучений. Хватит всех этих издевательств. Отпусти его домой. К жене.

Стоило ей произнести последнее слово, и реальность стала на паузу. Возвышающийся над Евой мужчина сверлил её по-настоящему тяжелым взглядом.

Было видно, как медленно и неторопливо начинает меняться мимика Асманова. Как спокойное, каменное лицо  начинает наполняться сначала раздражением, а затем и злостью.

Вдруг стало страшно, что он её ударит. Снова она позволила себе лишнего. Снова пошла наперекор его желаниям меня все порядки и правила.

Так что стоило Асманову шагнуть ей на встречу, как Ева тут же съёжилась, пытаясь испариться из его ванной.

Она ждала от него чего угодно. Взбучки. Трёпки. Побоев. Что схватит её за волосы! Сожмёт челюсть снова - пуская кровь! Угроз и оскорблений, но только не того что произошло в следующую же секунду.

Схватив Еву за запястье, практически удерживая на весу, он кинул её себе на грудь, врезаясь поцелуем в покусанные губы.

Мял… Подавлял… Поглощал своей звериной энергетикой.

Его было так много, что голова начала кружиться от напора. Асманов жалил её своим языком.

Царапал густой щетиной и практически лишал, кислорода в своих горячих, каменных тисках.

И только когда мир уже начал покрываться поволокой со вкусом дорогого коньяка, Асманов оторвался от её губ и, невнятно выругавшись, практически вылетел из ванной, оставляя Еву растерянной и обезоруженной.

Саид

Её взгляд прошибал насквозь, словно удар молнии. Огромные бирюзовые глаза прожигали до самой души, выворачивая наизнанку всё его естество. Всю ту гниль и грязь, с которыми он жил столько лет считая нормой.

Она была совсем другой. Какой-то неправильной. Слишком чистой.

И это бесило!

Сводило с ума!

Тем более что всё, что заботило самого Асманова, так это то, как он разорвёт Мелек грудную клетку. Обглодает рёбра и сожрёт сердце сырым!

Переломает пальцы, которыми эта дрянь посмела ударить Еву и затолкает их ей в глотку!

Никогда в жизни он не чувствовал себя в такой ярости! Казалось, ещё немного и он уже не сможет удержать себя в руках! Пришлось до крови прикусить себе внутреннюю часть щеки, чтобы не пустить в ход руки.

Даже сейчас пока он обрабатывал лицо Евы, глаза заливало кровью.

Почему он так зол? Почему бесится, глядя, как кривится от боли его Лягушонок, хотя должен этому радоваться? И почему гордится, когда она пытается незаметно прикусывать губы, пытаясь храбриться в его присутствии?

А ещё было то, что заставляло его нервничать куда сильнее обычного.

Даже сейчас, сквозь кровь и запах подвала он улавливал аромат её тела. Её волос и кожи, от которого мозги сводило набикрень!