Наш маленький грязный секрет

– Да какое там имущество! – так же внезапно подобрев, махнула рукой Люська. – Пара стульев да щербатые чашки. Нищета, одним словом. А деньги если у него и оставались, так, наверное, менты себе забрали, когда в комнате все осматривали. Им же тоже надо как-то жить. Я зашла после них в его комнату, так там все вверх дном перерыто…

– А у вас что, ключ есть? – осторожно спросила я.

– Зачем ключ? Замок ножом поддеть можно. А эта бумажка, что следователь на дверь приклеил, на соплях держится. А ты что же, посмотреть, никак, хочешь? – Люська хитро глянула на меня.

– Да, очень, – искренне ответила я.

– Пошли! – Люська резко поднялась со стула и тут же, охнув, схватилась за спину. – Радикулит проклятый! Видишь, до чего работа-то доводит. А зарплата копеечная. Никто ведь не поможет, как хочешь, так и вертись сама, Люсьена Витальевна…

Охая и жалуясь на жизнь, женщина доковыляла до соседской комнаты, осторожно отогнула бумажку с гербовой печатью, ловко поддела «язычок» замка невесть откуда взявшимся перочинным ножичком – и дверь открылась.

– Давай, заходи по-быстрому, а то сейчас эта старая сплетница увидит и домоуправу пожалуется.

Я мышью скользнула внутрь комнаты, и от невероятной смеси запахов у меня запершило в носу.

– Будь здорова! – отозвалась на мой чих Люська. – Ну и что тебя тут интересует?

Я окинула взглядом небольшое помещение, скупо обставленное старой мебелью. Все здесь, а особенно вереница пустых бутылок в углу, выдавало, что хозяин давно и серьезно выпивает.

– Мне бы семейные фотографии посмотреть…

Люська уверенно подошла к кособокому серванту, в котором сохранилась только одна стеклянная дверца, выдвинула один из ящичков и начала в нем сосредоточенно копаться.

– Ничего не пойму! – Она лихорадочно вывалила все содержимое ящика на пол. – Ведь здесь же лежал пакет с фотографиями! Отлично помню, как Фридя вытаскивал отсюда снимки своих родителей, хвастался мне, какой у него отец был умный, а мать красивая.

– А фотографии Артема там были?

– Вроде да. Но только он там еще мальчик совсем, школьник.

Люська перерыла все остальные ящики, заглянула даже на полки, где Фридя хранил нехитрую одежонку, но ни одной фотографии не нашла.

– Может, менты забрали? – предположила она. – Мало ли, хотели личность уточнить.

– А разве же вы его не опознали?

– Опознала. И не только я одна, а все жильцы квартиры… Ну надо же, как сквозь землю провалились! Вон, даже кубок бронзовый на месте стоит – Фридя говорил, что он вроде дорогой, начала века, мать его по случаю купила, а он берег в память о ней. А фотографий нет…

Дальше мучить Люську расспросами не имело смысла. Я отдала ей бутылку «Зеленого змия», которую она приняла с неописуемой радостью.

– Ты, если что, заходи еще… – пригласила она. – Поболтаем…

Перед тем как покинуть квартиру, я еще раз постучалась к Нине Ивановне. За ее дверью громко работал телевизор, поэтому я решилась заглянуть.

– Нина Ивановна, можно к вам на минутку?

– А, деточка, проходи! – Бабулька обрадовалась мне как родной. – А мы тут с Анечкой чай с тортом пьем да сериал смотрим про любовь.

Анечка, миниатюрная старушка с седыми кудельками, действительно оказалась чуть ли не ровесницей века.

– Я никому не отдам нашу любовь, Энунсиада, никому! – патетически воскликнул с экрана телевизора жгучий брюнет в белом костюме. – А если твой отец вздумает помешать нашему счастью, я убью себя!

– О нет, Эмилио! Вспомни о нашем бедном малыше, которого я отдала на воспитание в семью священника! – завыла в ответ Энунсиада.

Обе бабульки прильнули к экрану. Я поняла, что выдержать конкуренцию с Эмилио способна лишь Энунсиада, поэтому осторожненько вывела Нину Ивановну в коридор.

– Нина Ивановна, вспомните, пожалуйста, это очень важно! Вы в тот день, когда Фридрих Марксович отравился, выходили куда-нибудь?

Освободившись от латиноамериканских чар, бабулька рассуждала вполне здраво.

– Как обычно, в магазин.

– И во сколько это было?

– Да как всегда, с трех до полчетвертого.

Я поблагодарила старушку, и она рванула обратно в комнату на зов любви.

Так-так… Получается, что, когда никого из соседей не было дома, с трех до полчетвертого, кто-то приходил к Фриде. Кто-то «новенький», кому он мог с чувством рассказать свою историю. И после этого визита пропали фотографии, на которых запечатлен Артем, пусть и в юношеском возрасте. А водка, которую Фридя пил, оказалась отравленной. И что интересно, отсутствует второй труп, его гостя. Получается, что отраву пил один Фридрих? Все это очень смахивает на убийство. А кому мог помешать этот пьянчужка? Не иначе как Самозванцу, который опасался разоблачения со стороны родного брата Артема. Неужели я на правильном пути? И мои подозрения насчет директора «Модус вивенди» небеспочвенны? Настоящий Артем, так и не попавший на встречу с Катериной, не бессердечный ловелас, а жертва преступления!