Наш маленький секрет

— Нам учительница в школе рассказывала, как найти север по звездам, но я так и не поняла, а теперь все ясно, — удивилась Соня и воскликнула восторженно: — Как много тут у тебя звезд!

— Почему же у меня? — возразил дед. — Просто в городе некогда на звезды смотреть — телевизор мешает, суета… А здесь ничего не мешает и воздух прозрачный. Вот и видны звезды. Они тут вроде как вымытые, чистые, вот и блестят.

Спать легла Соня на полатях у стены, напротив печки.

— Возьми вот, укроешься, — бросил теплое одеяло дед.

— Мне и так жарко, — возразила было Соня, но дед урезонил ее:

— Это тебе не в городской квартире. К утру-то изба выстудится, так что укрывайся.

Соня не стала перечить — деду видней, он опытный, он все знает. Дед задул керосиновый светильник, который он почему-то называл лампой, хоть на обычную электрическую лампу она была совсем не похожа. В избе сразу возникла страшная темень. Соне показалось, что она закрыла глаза, но нет же: откроет глаза — темно, закроет — так же темно, одинаково.

V

Утром действительно стало прохладно и одеяло пригодилось. Дед снова накочегарил печку и стало невыносимо жарко, даже нос и щеки зарумянились у деда, и он открыл дверь. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль, а Соня прислушивалась к скупым в это время звукам. Послышался шорох.

— Кедровка шарится, — сказал тихо дед.

— Откуда ты знаешь? Может, это медведь, — шепотом откликнулась Соня.

— Медведь уже спит в берлоге. Это кедровка. Она прошлый год каждый раз встречала нас. И на охоте сопровождала: всему свету раскаркает о нашем присутствии. Потом, видимо, самой надоест и отстанет.

— Кедровка чем питается? — интересуется внучка.

— Кедровыми орешками, в основном, потому кедровкой и зовется. Но когда нет кедровых шишек, она может и сосновые шишки теребить или еловые, к примеру, не откажется и от мяска, если после кого-то достанется; насекомыми разными тоже не побрезгует — вот такая она птичка таежная.

Дед рассказал Соне, как однажды он бросил ей кедровую шишку. Птичка бесшумно спланировала с кривобокой сосны и ловко схватила ее, уселась на витую сухару, пристроила шишку в расщелину, и давай ее лущить, не обращая на деда никакого внимания. Он повторил опыт, и снова кедровка не растерялась; потом он бросил шишку ближе. Она сцапала шишку, словно никого и не было рядом. На следующие выходные дед Матвей шишку положил на чурку рядом с дверью в избушку и стоял в метре от нее. Кедровка, сидящая прямо над ним, косила глазами то на деда, то на шишку, потом заорала во все горло, снова завертела головой, словно хотела отогнать хозяина избы прочь. Он стоял, не шелохнувшись. Сорвалась она, нырнула вниз, схватила добычу, тут же оттолкнулась и уселась на свое излюбленное место. Так повторялось еще не однажды. Благо, в то время дед со своим другом на охоту выбирались каждые выходные.

— Однажды я не стал шишку класть на стол или чурку, — вел рассказ дед дальше. — Я вытянул руку и положил на стол. На моей ладони лежало лакомство для этой горластой бестии. Кедровка заволновалась, заперелетала с ветки на ветку, заорала; и бранилась долго, но я сидел по-прежнему, не шевелясь. Я даже старался на нее не смотреть. Вдруг появилась на столе. То на меня сверкнет своим карим глазом, то на шишку, то на меня, то на шишку… Наконец-то решилась: скакнула к ладони проворно, схватила шишку, и утащила свою добычу.

…Тут и впрямь кедровка стрекотнула, но звук донесся сверху. Соня подошла к открытой двери и увидела кедровку, которая сидела на дереве. Дед тоже пригнулся, глянул вверх.

— Кедровка, я же говорил, — дед громко поставил кружку на самодельный стол.

За стеной снова послышалось шуршание.

— Шуршит-то внизу, а кедровка — на дереве, — усомнилась Соня.

— Молодец! — наблюдательная, — сказал дед, одобрительно посмотрев на внучку. — Это, наверное, ветер листву мороженую гоняет, тут место продувное, снег-то и сдуло до листьев, — нашел причину шелестенья дед. А сам как-то напружинился: вроде, ветра такого сильного нет — отчего же тогда шуршит? Надевать обутки неохота, чтобы проверить. «Ладно, — думает, потом погляжу».

— Разберемся, — говорит внучке, — ветром листву, может, гоняет, — все же высказался дед в пользу своего предположения и стал одеваться. Соня тоже надела теплое пальто.

Пока одевались после горячего чая, упарились. Вышли на улицу, ступив на свежую порошу.

— На охоту бы сегодня, — указал дед на ровный переновок, — все следы свежие.

— Смотри, дед, заяц! — крикнула Соня.

Дед и сам уже увидел удаляющегося беляка. Только темные кончики ушей видны на фоне ярко светящегося на солнце снега, а сам косой почти не виден, а вот и скрылся он совсем за кустиками заснеженного ивняка.

Дед и Соня шагнули за угол избушки.

— Вот оно что, — приглушенно сказал дед и усмехнулся, — зайчик-то все утро нас слушал.

— Ты на охоту хотел идти, а зайчик сам к тебе прискакал, — усмехнулась внучка.

— Раз мы уже зайчика видели, то на охоту не пойдем, — изрек дед, как отрезал.

— Ну и хорошо, будем ремонтом заниматься, да, дед?

— Да, внучка.