Наш неистовый конец

Венедикт потянулся за своим пистолетом, но Джульетта выбила оружие из его руки и стиснула его запястье. Больше он не пытался – он знал, что ему не победить. На его лице читалось только одна эмоция – горькое разочарование.

– Это для его безопасности? – хрипло проговорил он. – Или для безопасности Ромы?

Джульетта с усилием сглотнула и отпустила запястье Венедикта.

– Рома, – проговорила она не в силах перевести на него взгляд. – Пожалуйста, отойди.

Солдаты закинули свои винтовки на плечи и застучали подошвами сапог по мостовой. Рома отошел в сторону.

Венедикт не сводил глаз с Джульетты, как будто не осмеливался отвести взгляд, не осмеливался посмотреть, как Маршалла уводят прочь. Джульетта продолжала смотреть ему в глаза.

– Он будет в безопасности, – сказала она. Солдаты отходили все дальше.

– В клетке, – сквозь зубы ответил Венедикт. – Ты отправила его в тюрьму.

Джульетта не собиралась терпеть подобных выговоров. Можно подумать, у нее был выбор.

– Ты что, предпочел бы, чтобы твой двоюродный брат погиб?

Наконец Венедикт отвернулся. Каким-то чудесным образом улица осталась безлюдной, и теперь здесь были только они трое. Рома стоял на тротуаре, опустив руки и будто не зная, что ему делать дальше.

– Нет, – бесцветным голосом произнес Венедикт. И двинулся в сторону центра города. Затем, пройдя всего три шага, остановился и бросил через плечо: – Как бы мне хотелось, чтобы вы двое не сжигали за собой мир всякий раз, когда выбираете друг друга.

Глава тридцать семь

Джульетта не любила подслушивать, но у нее не было другого выхода. Со своими каблуками и западными платьями ей было нелегко подбираться к дверям незаметно, более того, она почти ожидала, что кто-то спросит, что она делает в саду или зачем высунулась из окна гостевой спальни так близко от окна кабинета своего отца.

– …их сил?

Она подалась вперед, пытаясь услышать еще какие-то фрагменты разговора. К счастью, уже стемнело и было не видно, что она находится здесь, в таком странном месте, и слушает. В доме и вокруг него сейчас было мало Алых, которые могли бы застукать ее. Всю вторую половину дня она просидела на диване, вслушиваясь в тишину. Но за все время, что она без дела проторчала в гостиной, парадная дверь не открылась ни разу – никто не вышел, никто не вошел.

За двадцать четыре часа, прошедшие с тех пор, как выяснилось, что шантажист – это Дмитрий Воронин, Джульетта отправила посыльных наблюдать за всеми углами города. Пока Розалинда не скажет, где он находится, найти его будет невозможно. Пока не начнут действовать гоминьдановцы и Алые, будет непонятно, действительно ли он намерен напустить на город насекомых, распространяющих помешательство, якобы от имени коммунистов. Господин и госпожа Цай сделали вид, будто не понимают, о чем она говорит. Когда Джульетта передала им то, что сообщила о предстоящей бойне Розалинда, выдав это за уличный слух, ее отец отмахнулся от нее, сказав, что ей незачем тревожиться по пустякам. Что не имело смысла. С каких это пор наследнице Алой банды не должно было быть дела до того, что происходит? Ведь это ее работа.

– …численности… неизвестно.

Джульетта тихо выругалась, стоя на балконе, когда стало ясно, что совещание в кабинете господина Цая завершилось. Вообще-то посыльные Алых были известны тем, что приносили ложные сообщения. Даже когда все было в порядке, некоторые из них, желая выслужиться, передавали новости из ненадежных источников.

Джульетта была вынуждена подслушивать в собственном доме, потому что не получала из города никаких вестей. Правда, это молчание отнюдь не означало, что там царят спокойствие и гармония. Оно означало только одно – к ней больше не прибывают посыльные с новостями. Кто-то заставил их замолчать, но сделать это могли только двое людей, занимающие в банде более высокое положение, чем она сама. Ее родители.

– Вы видели Джульетту?

Джульетта замерла посреди спальни для гостей. Медленно, поскольку разговор происходил в коридоре, она прижалась ухом к двери.

– Она только что была в гостиной, госпожа Цай.

Может быть, ее наконец позовут в кабинет отца? Может быть, ее родители хотят объяснить, что происходит, и заверить ее, что они никогда не станут сотрудничать с Гоминьданом, если такое сотрудничество будет означать, что их город умоется кровью?

– Что ж, понятно. Ее отец попросил не пускать ее в гостиную на третьем этаже, если вы увидите ее. У нас будет совещание.

Голоса затихли. Руки Джульетты сами собой сжались в кулаки, ногти больно впились в ладони. Что все это значит? Ее мать не раз говорила ей, что она, Джульетта, достойна быть наследницей. Ее отец обучал ее, чтобы она впоследствии смогла руководить их бандой, он сам приглашал ее на встречи с политиками и торговцами. Что же изменилось?